Глава 17. Неуверенность (часть 1)

«В нашем мире тьмы и туманных изменчивых теней очень трудно

следовать одному какому-либо великому прозрению»

(«Откровение Черного Лося»)

I

По почте пришло приглашение приехать на Пау-Вау, или ежегодную встречу Людей, интересующихся культурой и Мировоззрением коренных жителей Северной Америки, но Ромáн всё раздумывал.

После всего, что произошло, ему трудно было пересилить себя, чтобы, отказаться от уже привычного одиночества, позабыть, наконец, всё неприятное и опять окунуться в жизнь людей.

Но как всё прекрасно начиналось!..

 

А началось с того, что однажды семнадцатилетний Роман прочёл в газете «Пионерская Правда» небольшой рассказ, как в Подмосковье два школьных друга играли «в индейцев». Он впервые узнал, что не одинок в своём увлечении культурой и бытом американских туземцев, и, предвкушая радостное общение с единомышленниками, разобрал из текста адрес, и тут же написал письмо в школу города, где жили и учились эти друзья.

К удивлению Романа, вместо одного письма, пришло сразу несколько! Оказалось, что многие ребята также написали друзьям в Подмосковье, а те, заваленные письмами со всех концов Советского Союза, разослали адреса написавшим, что способствовало началу огромной переписки между единомышленниками, обменом этнографической информацией, фотографиями и даже встречами.

К тому времени, Роман считал себя настоящим корифеем, что касалось американистики ― изучения быта, культуры, Мировоззрения коренных жителей Америки. Кроме обычных художественных книг Майн Рида, Дж.Ф.Купера, Дж.В.Шульца, Серой Совы, Э.Сетон-Томпсона, Сат-Ока и многих других популярных авторов, книжные полки в его комнате ломились от множества серьезных научных книг по этнографии туземных Народов Америки и даже на иностранных языках. Все стены его комнаты были увешаны собственными картинами, изображавшими быт индейских Племен, фотографиями из тогда популярных кинофильмов немецкой киностудии «ДЭФА» с неизменным героем Гойко Митичем, портретами великих Вождей Сидящего Быка, Красного Облака, Джеронимо, Джозефа…

Перечитывая множество писем, приходивших от ребят разных возрастов, Роман по собственному опыту прекрасно знал, как ни с того и ни сего они вдруг становились неравнодушными «к индейцам». По началу, пока были молодые, ребята зачитывались общедоступными художественными книжками «про индейцев», ставили шалаши-вигвамы где-нибудь в саду, в лесу или в камышах у местной речки, строгали луки и стрелы, одевались в самодельные одежды, обильно обшитые бахромой, украшались гусиными и индюшиными перьями, фотографировались и любовались друг перед другом крутыми «индейскими» позами…

Потом, постепенно взрослея, «индеанисты», как они себя называли, к своему увлечению относились хотя также искренне и вполне серьезно, и даже самозвано причисляя себя к тому или иному североамериканскому индейскому Племени, считая, например, себя «апачем» или «лакота», но уже с более осознанных позиций, изучая авторитетную научную литературу, вышивая наряды бисером на натуральной замше, изготавливая украшения из орлиных перьев, собираясь для общения в палаточных лагерях на природе. И все это можно было бы назвать обычным «хобби», чего, однако, ни один индеанист не признавал так же, как и алкоголик не признаётся в своем пороке.

Тем не менее, «индеанизм» существовал, как явление в людском обществе и его нельзя было игнорировать, как нельзя игнорировать и, например, религиозную секту или объединение коллекционеров. И об «индеанистах» писали в газетах и журналах, показывали фильмы по телевидению, у них брали интервью журналисты.

Но Роман всегда себя считал «роман-тиком» и подсознательно чувствовал, что такое распространенное увлечение не только культурой, но и Мировоззрением Красной Расы не может быть обычным коллекционерским угаром и должно иметь серьезную Причину. Но пока Причина ускальзывала от него.

 

В летнем лагере, который организовал Роман с индеанистами своего родного районного центра, и расположенном парой островерхих брезентовых палаток-типи на берегу небольшой лесной речки, он, сидя у вечернего костра под мерцающими над вершинами вековых елей звездами, все чаще и все серьезнее задумывался о Пути Индейского Шамана или «Medicine Man», как обозначалось в иностранной литературе. Но сведения о них даже в научных книгах ограничивались лишь показом на фотографиях внешних шаманских атрибутов и кое-какими описаниями Мировоззрения теми людьми, кто сам никогда не проходил Пути Становления Жрецом или Шаманом, Старцем или Целителем. В лагере Роман пытался с помощью сделанных по фотографиям шаманских атрибутов воссоздать внешнюю видимость обрядов. Под рокот «тамтама», облачившись в «бизоний скальп с рогами», сшитый из старой овечьей шкуры и украшенный индюшиными перьями, подобранными на соседней птицеферме, Роман самозабвенно танцевал вокруг костра, тряся копьём и восклицая призывы к Великому Духу или «Маниту»!.. Иногда все вместе в типи раскуривали деревянную «трубку мира», передавая друг другу по кругу строго по движению Солнца, как о том читали в книгах. Затягивались «пукваной» или иначе «священным дымом» от сушённых брусничных листьев, зажжённых в чашечке трубки, и выдыхали Матери Земле, поочередно Четырем Сторонам Света и Великому Духу. Но дальше ничего не происходило, действительной Веры «в Духа» не было, и никаких исцелений быть не могло у здоровых и загорелых ребят, тем более, что чаще всего все обряды сопровождались шутками и хихиканьем. Игра да и только…

Но Роман не играл и не останавливался в своём ПОИСКЕ неких шаманских Тайн с помощью Мировоззрения американских Народов. Обладая кое-какой серьезной книжной информацией, он уже отдавал себе отчёт, что этот Путь не пройти толпой, что только в одиночестве можно постичь нечто, после чего человек становится КАКИМ-ТО ИНЫМ.

 

II

 

По началу Роман, подобно многим «индеанистам», фанатически не признавал никакой информации, кроме как связанной с Индейцами, не взирая на то, что жил не на Американском континенте, но в Старом Свете, то есть в многострадальной Европе и родной России.

Но, взрослея и уже работая на стройке разнорабочим, фанатические колючки его юношеского Сознания постепенно притупились и даже поникли, уступая место трезвому размышлению и осознанию, что широта Информации не только не исключает его интереса к Мировоззрению североамериканских Индейцев, но лишь ПОМОГАЕТ ему постичь то, что ни в каких книгах никогда не найти.

Вскоре Роман иногда даже захаживал в христианские храмы просмотреть продаваемую там Духовную литературу. Иногда общался с так называемыми «кришнаитами», с большим интересом беседуя о многочисленных Богах индуистского пантеона, или с буддистами о Великом Ничтó или «Шунье» ― Пустоте, в которой, тем не менее, ВСЁ!..

Постепенно Духовный Путь, не взирая на разные религиозные Формы Символов, стал Романа интересовать все больше, но всё же он предпочитал Символизм Мировоззрения Коренных Народов Северной Америки и в частности индейского Племени Черноногих.

Правда, советская атеистическая действительность заставляла Романа скрывать свой интерес к шаманской мистике, чтобы не попасть, чего доброго, в психлечебницу, и потому приходилось уединяться для размышлений и кое-каких спонтанных попыток пройти Путь Духовного Поиска и Становления.

Ему было известно, что, например, у Племён американских прерий было принято, чтобы юноша в обязательном порядке проходил Обряд Приобретения личного Духа-Покровителя, а согласно представлениям христиан ― Ангела-Хранителя. Для этого индейский юноша уединялся или на вершине небольшой горы, или на специальном помосте на ветвях дерева в чаще, где воздерживался от пищи и питья, проводя время в Молитвах к Великому Духу или Богу с просьбой дать ему личного Духа-Покровителя. Обычно, после нескольких суток изнурительных Поста и Молитв, в Видéнии или в Вещем Сне, что в таком расслабленном физическом и душевном состоянии не различимо по Сути, юноша, согласно Мировоззрению своего Народа, вдруг Созерцал некое «Древнее Животное», обычно говорившее на человеческом языке, которое и соглашалось стать его Духом-Покровителем и к которому он всегда обращался в трудную минуту жизни.

Роман ещё в юности, играя в лесном «индейском» лагере, несколько раз попытался поститься и даже уединиться на ночь, но или не выдерживал спазм тошноты от голода, или мёрз в ночной сырости, или просто трусил в темноте, и, сокрушённый собственной слабостью, унылый возвращался в лагерь.

Но Роман не оставлял мысли все-таки приобрести собственного Духа-Покровителя подобным же «индейским» Способом Поста и Молитвы где-нибудь в укромном месте.

 

Когда же он, во время очередного летнего отпуска, выгадав хорошую погоду, наконец-то, улёгся на помост, построенный им на широко раскинувшихся во все стороны ветвях старой толстой сосны в глухом углу соснового бора, то сначала удивился неожиданно возникшему собственному Чувству Предвкушения чего-то Таинственного!.. Лёжа на сухом сене, удобно разложенном на жердях помоста, основательно укрывшись теплой овечьей шубой, чтобы не мерзнуть и не отвлекаться, он вдыхал лесные запахи смолистой хвои, и широко раскрытыми глазами взирал на далёкие Звёзды… От возбуждения Сон не приходил, делать было нечего и Роман просто вспоминал, как он постепенно двигался по жизни к тому, что оказался в одиночестве в этом лесу… Но зачем?

Он попытался ответить самому себе на этот вопрос, но не смог. Не мог найти Причину, чтобы объяснить НЕПРЕСТАННЫЙ ЗОВ В ДУШЕ своей, всё время заставляющий его беспокоится в, казалось бы, ритмичной и беззаботной своей жизни. Что-то подсказывало ему, что успокоение обывательским мещанским прозябанием для него губительно и чревато непредсказуемыми последствиями. Роман просто боялся, что серость будней однажды выведет его из себя, и он или сорвётся в бешенстве, или, подобно многим динамичным молодым людям, ринется в глупые поиски острых ощущений и адреналина, что могло кончиться смертью или годами за тюремной решеткой…

Верил ли он в Таинственного Бога или Великого Духа, во Славу Которого столько религий и верований существует на Земле, Роман затруднялся ответить даже самому себе. Но он ТВЕРДО ЗНАЛ, что действительно существует некая Творческая Сила, так или иначе заставившая его искать её, чтобы однажды он очутился на этом помосте!.. Следовательно, тому существовала Причина, которую ЧУВСТВОВАЛ СЕРДЦЕМ, но о которой он не имел никакого ментального представления, хотя этого ОЧЕНЬ ЖЕЛАЛ!

Под утро Роман всё же заснул, и первая ночь закончилась ни с чем. Проснувшись, Роман не без раздражения подумал, что ему придётся пролежать на помосте целый день, отбиваясь от навязчивых мыслей о еде. Всё-таки он побаивался этих искушений, помня о юношеских провалах попытки пройти Испытание Постом.

Чтобы отвлечься, Роман стал наизусть читать Молитвы, которые он давно выучил для этого случая. Правда, Молитвы его были синтезом разных вероисповеданий, сохранившие индейскими лишь названия Символов и Священных Имён. Потому, родившись и живя среди христиан, он мог читать Молитву «Отче наш…», по-своему говоря «О Великий Дух, Который в Вышине…» и так далее. Христианская Богородица для него ничем не отличалась от Матери Мира индуистов или от Бабки-Земли индейского Племени Лакота, потому он вместо «Радуйся, Мария,…» так и говорил: «Радуйся, Бабушка-Земля, Благодати полная…»!.. Роман не столько следил за словами, но больше обращал внимание на СОСТОЯНИЕ СВОЕЙ ДУШИ в момент Молитвы, что, наконец, даже не замечал, как слова как-то сами по себе растворялись в его Сознании, уступая место Сердечному трепету и слезам, и он уже не мог остановиться… Безгласная Молитва охватывала его всего без остатка, он растворялся в ней, не замечая ничего вокруг, ничего не ощущая, поддавшись до толе неизведанной Силе Умиления и Благодати от вдруг возникшего желания раствориться в Причине всего живого и неживого, лишь бы только познать Нечто, что определяет Вечность Жизни!..

Но потом, лёжа на помосте, Роман вдруг приходил в себя словно от какого-то провала восприятия окружающего мира и замечал, что Солнце уже клонилось к горизонту. Или, не слезая с дерева, и оправляясь по малой нужде, примечал, что Трепет в Сердце не проходит, и спешил вернуться на помост. Укрывался потеплее огромной шубой и опять растворялся в своих Чувствах… Он заметил, что Пост, который в действительности начал ещё с постройкой помоста, всё же проявлялся кое-какими результатами. Его физическое Тело приобретало воздушную лёгкость, мысли становились прозрачнее, Чувства звучали намного сильнее, хотя и возникала мысль, что всё это происходит от корыстного самосожаления…

И всё же, он уже не испытывал голода и жажды, о чём даже не вспоминал, так как единственным его желанием было пребывать в состоянии неописуемой Молитвенной Благодати, которая всё сильнее отдавалось трепетом его Сердца!.. Он не мог бы даже самому себе объяснить, откуда в нём такое молитвенное рвение, но вновь и вновь возносил свои Молитвы Великому Духу, Который над ним, и Бабушке-Земле, которая под ним…

После общения с христианами и Верующими других вероисповеданий и понимая Смысл неизменного ПОКАЯНИЯ ради Жизни в Боге, он ИСКРЕННЕ ПРОСИЛ ПРОЩЕНИЯ СВОИМ ГРЕХАМ, которые перечислял по памяти, выискивая их в самых потаённых уголках своей Души, испытывая величайший стыд за свои корыстные мысли и поступки среди людей… Когда опять наступила ночь и зажглись Звёзды, Роман на какое-то время успокоился и словно замер с открытыми глазами… Уставший от дневного нервного Возбуждения, он уже ни о чём не думал и не замечал времени даже по движущимся по небосклону далёким светилам… Роман не сразу обратил внимание, как Звёзды словно затуманились из-за всё усиливавшегося Свечения перед глазами, и не сразу услышал шипящий шум… Сперва ему показалось, что просто ночной ветерок шелестел в сосновой хвое, но потом заметил что еле видимые в темноте ветки дерева даже не качнулись… Но Свет стал усиливаться и легкий сперва шум постепенно превратился в мощный свист словно от реактивного самолета!.. Роман лежал, и широко раскрытыми глазами наблюдал, что происходило то ли вокруг него, то ли в нём самом!.. И вдруг он увидел, как с высоты в Сияющем Свете прямо на него спускался Белый Голубь!.. Голубь, показавшийся сперва небольшим, постепенно превратился в огромную Птицу с широкими крыльями, от взмахов которых лицо Романа овевал ветер!.. Роман Созерцал Явление, готовый лопнуть от Восторга!.. Но постепенно Голубь опять стал подниматься вверх, всё уменьшаясь в размерах, Свечение понемногу меркло, а шум затихал, и вскоре Романа опять окружала лесная тишина…

 

Потрясенный, Роман не мог прийти в себя и долго лежал, не шевелясь, пытаясь вновь и вновь не утихающими воспоминаниями прочувствовать случившееся!.. Но мало-помалу реальность ночного леса возобладала над Сознанием, и подумал, что вот лежит он на помосте, по-индейски построенном, добился удивительного Явления, но почему-то Белого Голубя воспринял именно христианским Символом Духа Святого, хотя даже не был Крещен Водою. Даже грандиозность чудесного Явления не могло заглушить в нём сожаления, что не увидел всё это индейскими Символами.

Роман подумал также, что, видимо, он добился того, что получилось Созерцать, и можно было возвращаться домой без конкретного Духа-Покровителя, но помня об удивительном Голубе, и думать, как быть дальше. У него не было Духовника, к которому мог бы обратиться за помощью и разъяснениями, потому искать ответ приходилось самому.

Но до утра было ещё далеко, и, чтобы не шарахаться в темноте по лесу, можно было поспать. Недолго поворочавшись, Роман, наконец, заснул.

 

Солнце поднялось уже довольно высоко и сильно пригрело закутанного в теплую шубу Романа, тем заставив его проснуться. Он сел на помосте, опустив ноги, и с хрустом в суставах потянулся, ослеплённый солнечными зайчиками, но так и застыл с поднятыми руками и раскрытым ртом… Прямо перед ним на толстой ветке сосны сидел большой Ворон и внимательно глядел на него!..

Роман, ошарашенный Явлением великолепной Птицы, к которой всегда испытывал большой интерес, вдруг почувствовал, что не только видит её, но и слышит!.. Ворон почти не шевелился но, пристально глядя на Романа, словно гипнотизировал его… В сознании Романа ясно прозвучали слова «Ты искал и я пришел»… И Роман все понял: Дух-Покровитель!.. Глядя на Ворона, он услышал обращенный к нему приятный Глас, что

 

«Игрой теней не ослеплен, пройдешь Дорогой вне дороги,

той Истинной, что ходят Боги, ты этой Силой наделён,

игрой теней не ослеплен»…

 

Потом, после некоторой паузы, Роман услышал, что будет ему трудно на Пути Восхождения,

 

«Но ты тянись и притянутым будешь»…

 

И перед мысленным взором Романа, словно кадры из фильма, вдруг пробежали сцены его будущей жизни, приятные и ужасающие… Многое увидел он, но мало пока понял и осознал… Однако, Благородный Ворон вдруг взлетел и, постепенно воспаряя кругами в высоту, исчез на Восточной стороне за вершинами деревьев… Роман только отметил про себя, что на одном крыле Ворона не доставало нескольких перьев.