Глава 20. Та же история (часть 3, продолжение)

VI

Первое познание женских прелестей Геннадий, конечно, помнил всю жизнь.

Любовь к девушке тогда на время заслонила все остальные его интересы и только потом, анализируя события, он удивлялся самому себе, насколько мужчина становится неспособным контролировать свои чувства и поступки в отношениях с женщинами!

И хотя первые эмоции и даже некоторая привязанность к представительнице противоположного пола заставляли Геннадия спонтанно совершать, как он потом понял, глупейшие выходки до того самого момента, когда в умопомрачительном оргазме семя его вулканом изверглось в лоно любимой девушки, но всё же потом, когда отхлынула волна эфирного возбуждения, а глубокий вздох успокоил сердце и дыхание, ему стало СТЫДНО и до некоторой степени даже ПРОТИВНО…

Потом, уже дома, стóя под душем, протрезвевший от эмоций Геннадий долго анализировал происшедшее... Да, ему понравился момент неописуемо сладостного оргазма и предшествовавшее тому состояние возбуждения от одного только прикосновения к телу девушки, к её упругим грудям, страстным губам и так далее… Но сколько для этого терялось времени во-первых, чтобы такое испытать, а во-вторых, брезгливый от рождения Геннадий долго не мог забыть неприятный запах от выделений половых органов… После первой близости с женским существом он даже выбросил своё нижнее белье, испачканное обоюдными выделениями. После он вспоминал этот неприятный запах всегда, как только улавливал обманчивое благоухание духов на женщинах.

И, в-третьих, Геннадию действительно было стыдно перед самим собой, что ради удовлетворения вожделений плоти он отказался от собственной Чистоты Тела и Возвышенных Помыслов во Вселенской Целомудренности Святых Сущих, о житии которых столько читал, и, быть может даже самого Христа, которого ещё не ведал Рассудком, но каким-то образом чувствовал Внутренне!.. Когда-то он гордился своей телесной чистотою, а стал, как все, и ему действительно хотелось плакать от стыда, подобно любимому Писателю Л.Н.Толстому, который рассказывал о своей молодости:

«Я всею душой желал быть хорошим, но я был молод, у меня были страсти, а я был один, совершенно один, когда искал хорошего». («Отец»)

 

Он искал хорошего, но был под властью чужого мнения сверстников и потому, попав в дом терпимости и «став мужчиной»,

«…Тут же, горько плача у постели женщины, с которой он впервые познал грех, он мучительно раскаялся. Он плакал об утрате невозвратимого, цельного, здорового, плакал о загрязнении своего молодого, почти детского тела…» («Отец»).

 

После, Геннадий словно очнувшийся от наркотической зависимости привязанностью к девушке, уже без чувственной эйфории стал в ней замечать все те обычные суетные, а порою и мелко подленькие женские повадки, которые всегда отвращали его от женитьбы. Всё ещё не в силах избавиться от вожделения плоти и из-за искренних Чувств к девушке, которые, однако, постепенно таяли, а также не желая обидеть её, как Человека, Геннадий всё же понимал, что раздвоение его Сознания не могло продолжаться долго. Женская мещанская суета, обывательская жажда потребительства и, как следствие, невежество и откровенная глупость постепенно сводили на нет даже желание интимных отношений с девушкой. Геннадий чувствовал, как холодело к ней его Сердце, и лишь ожидал случая к развязке ситуации.

И однажды он увидел, как чёрный грязный кобель на обочине улицы охаживал сучку. Пораженный зрелищем Геннадий, словно завороженный глядел на оскаленную морду кобеля с вывалившимся длинным слюнявым языком и пустыми глазами… Язык кобеля качался в такт движений его тела на сучке, и Геннадий очень живо представил собственное выражение лица в момент оргазма, свой оскал!.. Он опять вспомнил и даже ощутил отвратительный запах половых выделений, и отвернулся к кустам… Его стошнило и вырвало какими-то особенно болевыми спазмами…

Больше Геннадий с девушкой не виделся, сделав всё возможное, чтобы исключить звонки и встречи.

И хотя он ещё не мог полностью избавиться от вожделения и время от времени срывался, поддаваясь животному влечению, но старался неизбежный интим с женщиной обставить как можно более чистыми отношениями как внутренне, так и внешне. Однако, всякий раз он искренне корил и мысленно бичевал себя за невоздержанность, за безволие и откровенную слабость и долго отмывался в душевой под горячими струями воды, смывавшими и его обильные ПОКАЯННЫЕ слёзы…

 

VI

Обо всём этом сорокадевятилетний Геннадий Валентинович вспомнил, стóя на коленях перед ЖИВЫМ Образом Христа и глядя ему в мудрые глаза.

Конечно, со временем и Геннадий научился всё чаще и чаще воздерживаться от плотских вожделений, вспоминая того кобеля и ассоциируя его с собой во время полового акта, вспоминая спазмы тошноты, да ещё как можно чаще вручную стирая своё нижнее белье, чтобы не было неприятных запахов.

Однажды за такой стиркой он долго хохотал над собою, вспомнив, как просто, ясно и впечатлительно описал шведский Писатель Я.Сёдерберг отношение своего героя к половому акту и зачатию детей:

«И по сей день я не могу оправиться от изумления. Отчего продолжение нашего рода и удовлетворение нашего любовного желания должно осуществляться посредством органа, который по многу раз в день используется в качестве стока для нечистот?»! («Доктор Глас»)

 

И Геннадий полностью был согласен с героем, что

«От чего бы природе не изобрести для этого /для полового акта и Зачатия ребёнка, - прим. Цитирующего/ иной способ, при котором высшее сладострастие сочеталось бы с достоинством и красотой? Чтобы отправление любовного акта могло совершаться в церкви, у всех на глазах, а не только в темноте и с глазу на глаз? Или же в Храме роз, при свете дня, под пение и танцы свадебной процессии?» («Доктор Глас»).

 

Но Геннадий Валентинович всё же не мог не задаться вопросом, в чём действительно тогда Радость Жизни, как ему приходилось слышать от интеллектом недалеких людей, ― «если без бабы, вина и сигарет»?!

Другой герой Я.Сёдерберга ответил на это легко и просто, что всё-таки

«Надо было жениться и наплодить детей: создать себе обязанности. Это узда и опора в жизни» («Доктор Глас»),

так как без жизненной «узды», как оказалось, остаются лишь одни бесконечные и утомительные мысли.

Но как прав Писатель, думал Геннадий Валентинович, для успокоения слишком задумчивого героя использовавший в своём Произведении древнюю и сокровенную Мудрость:

«Не старайся докопаться до сути, до дна, иначе сам пойдешь ко дну. Не старайся отыскать истину: ты ее не отыщешь и потеряешь самого себя… Нужное количество истины тебе и так отпущено, с примесью заблуждения и лжи, так ведь это ради твоего же здоровья, в чистом виде она сожгла бы твои внутренности» («Доктор Глас»)!

 

Действительно, признавал Геннадий Валентинович, жажда Истины больно жгла изнутри, а она оказалась простой и ясной:

ИСТИНА ― САМА ЖИЗНЬ!

Именно Любовь к Жизни, а не спекуляции ума о ней есть Истина! Но

«Всё, что понимается под органической жизнью на земле, бежит страдания и ищет наслаждения» («Доктор Глас»),

в том числе и сексуального, и животного, и даже скотского и звериного… И люди в действительности сосуществуют лишь в масках приличия, воспитанности, интеллигентности, но так как в обществе и впрямь нравственность и мораль ― та же карусель, то как прав герой Я.Сёдерберга в своих рассуждениях о людях этого порочного мира, что действительно

«Они все, как один, ходят в масках! Да и слава богу. Не желал бы я увидеть их без масок. И сам бы ни за что не показался! Только не им!» («Доктор Глас»)…

 

Но в таком случае, пожимал плечами Геннадий Валентинович, КАК ЖИТЬ ПО ИСТИНЕ ЛЮБВИ К ЖИЗНИ? В чём заключается Смысл если не плотского, то ДУХВНОГО РОДСТВА с себе подобными, которые в этих лицемерных масках?

 

…Глаза Христа на Картине в Храме уже в очередной раз неожиданно ожили, и Геннадий Валентинович, потирая ладонью область груди, в которой вдруг опять ёкнуло и быстрее забилось Сердце, совершенно ясно услышал приятный Голос:

«Сожги, что Мир тебе даёт

Своею без остатка Кровью.

Что называется ЛЮБОВЬЮ,

Одно пульсируя живёт! ―

Сожги, что Мир тебе даёт…»

 

Но любовью не как безудержной страстью привязанности к женщине и удовлетворением с ней лишь плотских вожделений, не той любовью, которая намного «ниже» Любви Истинной ― ЖЕРТВЕННОЙ или ДУХОВНОЙ, но Любовью, проявляющейся ОТРЕЧЕНИЕМ от каких бы то ни было СВОИХ интересов РАДИ СПАСЕНИЯ ЛЮДЕЙ! Но Спасения от чего?

Геннадий Валентинович понимал и признавал, конечно, что плотская «любовь» между мужчиной и женщиной необходима, чтобы воспроизводить потомство во плоти, в котором и ОБРЕТАЕТСЯ Самосозерцающий Себя Дух Вечный. Но даже Иисус родился от плоти прежде, чем слиться с Духовным Христом!.. Но это «производство» плоти хотя и осуществляется отнюдь не от «Духа Святого», но всё же и Д.Андреев писал, что близких мужчины и женщины

«Совместный труд в любой из областей культуры, воспитание друг в друге лучших сторон личности, обоюдное самосовершенствование, вдохновение друг друга на художественный, религиозный и любой другой творческий труд, наконец, даже простое счастье молодой, свежей, страстной любви, обогащающее, усиливающее и поднимающее обоих, ― все это боготворчество, потому что ведет к возрастанию их и просветлению, к увеличению океана любви и радости» («Роза Мира»)!

 

Писатель Л.Н.Толстой в одной своей повести употребил словосочетание «любовь любви» применительно к собственному тщеславному юношескому желанию признания его, как личности окружающими людьми, но это словосочетание глубоко «запало» Геннадию Валентиновичу в Душу.

«Любить Любовь… Любить Любовь… Любить Любовь… Но Любить Любовь НЕ ДЛЯ СЕБЯ, но ради Жизни», ― молитвенно повторял он в момент своих тяжких размышлений, и вопрошал себя же: а можно ли ненавидеть ненависть, и в чём разница между этими двумя полярными словосочетаниями?! Он запутывался в Поиске ответа и однажды упёрся, словно о бетонную стену, обусловив себе новый виток Испытаний и, потакая сухому Рассудку, задав, наконец, леденящий Душу чисто интеллектуальноспекулятивный вопрос: а ЗАЧЕМ?!..

 

Зачем жить по Истине Любви к Жизни или ненависти к ней?..

Зачем вообще сознательная Жизнь с её неизменными, но вечно переменчивыми, словно на качелях, Радостями и страданиями?..

По началу Геннадий Валентинович даже наслаждался, как ему казалось, своему столь «интеллектуальному открытию», когда любые объяснения можно было парировать или прихлопнуть чугунным весом этого злополучного вопроса. Но потом, со временем, насладившись злорадным отрицанием всего и вся пресловутым «зачем?», и, словно окончательно потеряв своего Белого Коня ЧУВСТВ Артекса, он вдруг ощутил себя соскальзывавшим в болото печали и тупого безразличия к Жизни, из которого всё труднее выбраться!.. Наступило время, когда все его мысли и чувства всё более и более стали обволакиваться паутиной липкого уныния, изматывавшего Душу до такой степени, что Геннадий Валентинович закрывался в темноте своей комнаты и, лёжа в своей постели, накрывшись одеялом с головой, пытался избавиться от любых мысленных фантомов и образов, словно ластиком стирая их навязчиво неизменным вопросом «зачем?», что бы он ни делал: зачем спать, зачем есть и пить, зачем мыться и одеваться, зачем мораль и нравственность, зачем дружба и вражда, Любовь и ненависть, зачем образование и невежество, зачем вообще дышать и плодиться и т.д. и т.д.?..

И, в конце концов, Геннадий Валентинович довёл себя до того, что уже вполне явственно осязал начало своего провала в чёрную пропасть безысходности в ужасе неотвратимости процесса не Смерти-Перехода в иные Миры Жизни, пусть даже и болезненно искупительной в Чистилище или Аду, но некоего абсолютного НЕ-БЫТИЯ, некоего ЧёРНОГО ВИХРЯ-ДЫРЫ, некоего обречённого НИЧЕГО!.. И начáло этого провала было таким мучительно тягучим или тягуче мучительным, что ему САМОМУ ЗАХОТЕЛОСЬ БЫСТРЕЕ ПОКОНЧИТЬ ЖИЗНЬ последним движением ластика на странице ― «зачем?», лишь бы избавиться от этой мỳки бесконечно длительного и ужасающего сползания!..

И в одну такую страшную ночь, когда спазмы липкого болотного мрака уныния и ужаса тьмы в полном отрицании всего и в безразличии ко всему душили деформированное сознание его, подбираясь к последнему чистому островку целомудренной Мысли, Геннадий Валентинович, предчувствуя край неотвратимой пропасти, вдруг из последних сил завопил ВСЕМ СЕРДЦЕМ, словно в болоте утопающий в предсмертном крике о Помощи, с усилием выдавливая из себя последними пузырями: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, ПРОСТИ, ПРОСТИ, ПРОСТИ и СПАСИ меня!»………………………………………………………………………...