Глава 3. Сопротивление

«Но Господь воздвиг в море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря,

и корабль готов был разбиться»

(Библия)

Пассажирский теплоход отчалил от дебаркадера и направился вверх по течению великой Восточно-сибирской Реки.

Августовская погода в этих северных краях уже начинала подкрашивать тайгу в красно-желтые тона осени.

Сидя на открытой верхней палубе, Странник наблюдал, как время от времени теплоход подруливается к дебаркадерам редких таежных поселков, чтобы высадить обвешанных рюкзаками и узлами бородатых мужиков и крикливых баб, чтобы забрать с берега других, таких же непосредственных местных аборигенов.

Тоска пощипывала и томила Душу Странника, глядя на окружающую жизнь Людей, занятых своими обычными делами на родной земле. Они не ломали себе голову, как и почему, но поступали так, как велит их Сердце и понимание, как того требовала их обычная жизнь. Какие бы то ни были сомнения для них, видимо, не существовали и надежно заглушались неотложными заботами. Они радовались и печалились, не задумываясь о Причине и следствиях событий и жизненных ситуаций.

Глядя на не только одеждой разноцветную толпу, Странник волей неволей задавался вопросом, почему же в его жизни нет никакой конкретики? Почему все его замыслы рушатся, толком и не начавшись? И ведь нельзя сказать, чтобы он не прикладывал к достижению задуманного максимум усилий. Но ведь существует некая закавыка, какой-то необъяснимый пока крючочек, который рано или поздно, но заставляет его Душу томиться сомнениями о правильности выбора Цели и Жизненного Пути вообще… Почему-то рано или поздно, но однажды жизнь словно переворачивается вверх тормашками и оказывается, что ВСЕ БЫЛО НЕ ТО!..

Нервный вздох вырвался из груди Странника, и он закрыл глаза. Но перед внутренним взором опять возникли фантомы давно минувших дней. Видимо, это была бессознательная попытка найти ответ на вопросы, не дающие ему покоя…

Мороз в ту зиму стоял жуткий, и нельзя было выходить на «путик», чтобы проверить капканы. Даже пушной зверь в такую лютую стужу неохотно вылезает из своей нагретой норки или уютного дупла.

Но сидеть в одиночестве со своими бесконечными и однообразными мыслями в хижине, на одном месте многие дни подряд тоже не хватит никакого терпения...

Он шел на широких лыжах по накатанной лыжне, вьющейся между редкими искореженными морозом лесотундровыми лиственницами и размышлял, почему никогда не испытывает никакого охотничьего азарта? Никак не мог понять, почему не удовлетворяется трудом таежного промысловика? Почему жизнь в дикой природе, к которой стремился с Юности, становится в муку? И не потому, что в тайге и лесотундре трудно или не интересно жить. Трудностей-то физических он как раз и не боялся, да и скучать не приходится из-за бесконечных забот выживания, часто попадая в экстремальные ситуации.

Но было что-то такое, что заставляло его надевать лыжи даже в сильнейший мороз и идти в дальнюю пустующую избушку соседа-промысловика, чтобы найти в ней обрывок старой грязной пожелтевшей газеты, которой еще не читал! Зачем?

Не надо только себя обманывать и давно следовало бы признаться, что один лишь охотничий промысел без чтения, общения с единомышленниками и без новой Информации, то есть 

БЕЗ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ТРУДА МОЗГИ ТВОИ

СВЕДУТ ТЕБЯ С УМА!..

И найди силу признаться себе в этом. Признаться не в слабости, не в неспособности жить лесным отшельником, но признаться, что ЭТО НЕ ТВОЁ…

Найди силу признаться, что ставить рыболовные сети и капканы, стрелять зверя и орудовать плотницким топором, бегать по лесам и морозиться, как сегодня, ―

ЭТО НЕ ТВОЁ, НЕ ТВОЁ, НЕ ТВОЁ!..

Проходя мимо лиственницы, он в бешенстве ударил ребром одетой в меховую рукавицу ладони по замерзшему стволу…

Неужели придется сдаться? Неужели есть что-то такое в собственной Душе, что никогда не смирится с одиноким его прозябанием в глухих лесах? Неужели клочок газетной бумаги, к которому скрипишь лыжами в звездной предрассветной темноте, таит в себе некий символ твоих душевных терзаний?!..

Неужели теперь наступила расплата за решение не поступать учиться в университет, куда, на удивление, все пути были раскрыты настежь?!..

Или еще есть время? Быть может, еще можно наверстать упущенное?..

Но что это даст? Городскую кабинетную жизнь? Уверенность в завтрашнем дне? Или, быть может, радость от любимого труда? Какого труда? А как же ненавистные карьеризм и конъюнктура? А как же серые вечные обывательские проблемы, от которых так бежал, мелькая пятками?..

Может быть, просто удовлетворишь, наконец-то, непонятный с самого Детства зуд писать? Но знаешь ли, о чем именно писать?

Что же такое свербит Душу, заставляя томиться бесконечными сомнениями? И разве только в клочке газетном дело?..

Ответа все не было. Да и кто мог ответить?..

         Происходит вечная путаница в терминах и определениях, что касается внешне неосязаемых Души и Духа. Но

«Надо понять, что такое Душа. Душа ― Тело Духа» («Калагия»). 

«Голографическое отложение Информации Духа в Материи…, Его Душа, информационно-энергетическое поле, производимое Материей, в результате вырабатывания ею энергий, которые нигде и никогда не могут возникать, если в их производстве не участвует Тело Духа» («Калагия»)

 которое и есть Душа.

Иначе говоря, Душа ВЗРАЩИВАЕТСЯ в формах Материи, в производстве которых сама же и участвует.

Сам же ДУХ ВЕЧЕН, являясь Причиной Стержнем для Души и Материи, НО НЕ НАОБОРОТ! Потому, меняется только качество Духа, как его СПОСОБНОСТЬ, ВОЗМОЖНОСТЬ и УМЕНИЕ, отражающиеся формами той же вечно меняющейся Материи!

Вечный Единый Дух Вселенский можно сравнить с Огнем Костра, а Дух человеческий со свечкой. Тем не менее, изначально они всегда были и остаются ЕДИНЫ, ведает о том Человек или нет.

Но разница между Людьми в том, что один Человек знает и желает слиться с Вечным Духом Вселенским, или чтобы по Истинной Сути своей вернуться Домой, откуда когда-то изошел.

Другой же, тоже так называемый человек, не знает и знать не желает ни о каком Духе и, тем более, в себе, предпочитая быть рабом материальных Форм, постепенно превращаясь в существо, не достойное даже названия «животное», чтобы больше никогда не вспомнить о невидимом глазу Доме.

Но Вечного Единого Вселенского Духа или Бога совсем не устраивает такая ситуация с внешне человекообразными существами, которые не желают найти В СЕБЕ Частичку Его и приобрести Подобие Божие!

Потому Невидимый Бог время от времени посылает Импульсы в Храм Свой в Теле Человека ― в Сердце его. В определенной литературе эти Импульсы еще называют «Энергетическим Инстинктом», который ни в коем случае

«…нельзя путать с инстинктом телесным лишь от земной части человеческого существа и затрагивающим единственно конкретную физическую сферу» («Свет»).

Что же касается «Энергетического Инстинкта» или Божиего Импульса в Сердце Человека, то поучителен Рассказ итальянке Карле Пароле от того, кто назвался ей, как «франциск ассизский» и именно не с прописной буквы, ибо

«…не Нищий из Ассизи пропустил через себя этот текст, а та энергия /Божия, - прим Цитирующего/, что прежде вдохновляла его, теперь приняла в свою оболочку /Вечного Единого Духа, - прим, Цитирующего/» («Свет»)!

Далее следует сам Рассказ:

«Иногда в земной жизни я ощущал сильнейший порыв к уединению, мне казалось, что в одиночестве я смог бы сохранить не физическое, а духовное единение с людьми. Но одновременно я ясно осознавал инстинкт /т.е. «Энергетический Инстинкт» или Импульс Божий, - прим. Цитирующего/, который настойчиво и неустанно взывал ко мне, побуждая идти к людям, нести им свои идеи и служить примером. Сильному и, казалось, правильному порыву (в действительности же расчетливому и уводящему от ответственности) моя энергия /т.е. Дух Божий, - прим. Цитирующего/ противопоставляла более строгий, более желанный для нее и более созвучный воле Бога инстинкт /т.е. «Энергетический Инстинкт», - прим. Цитирующего/.

Подобные знаки я отмечал всякий раз, когда, удаляясь в убежище, надолго замыкался в полном одиночестве. Слабея духом, я не желал более служить своему призванию проповедника и целителя душ, а предпочитал оставаться наедине со своими мыслями, приближавшими меня к Богу. Но едва успевало восстановиться во мне энергетическое равновесие, мой инстинкт /т.е. Божественный Импульс, - прим. Цитирующего/ переходил в наступление и повелевал мне вновь обратиться к миру, к своим делам, пусть даже в ущерб здоровью моего тела» («Свет»).

К сожалению, в то время Странник еще не мог знать о таких тонкостях Божиего и человеческого взаимозависимого Бытия.

Потому, Странник, бессознательно сопротивляясь Импульсу Божиему, звавшему и толкавшему его к Людям, по Сути, наносил ущерб Душе своей, явно при этом испытывая раздражительность, а потом причинял ущерб и Телу своему, отражающему душевное сопротивление уже физическими недомоганиями. Ибо

«Когда инстинкт /т.е. Божий Импульс, - прим. Цитирующего/, но не порыв, проявляется сильно, а человек упорно его сторонится и всячески подавляет, энергия /т.е. Частица Духа Божия в Человеке, - прим. Цитирующего/ получает серьезные повреждения, передает его душе, которое направляет его в физическое тело и тем самым причиняет телу ущерб» («Свет»).

Потому и остается

«Единственный способ избежать дурных последствий ― это уделять должное внимание инстинкту /т.е. Божиему Импульсу в себе, - прим. Цитирующего/, принимать его в себе, смиренно предоставляя себя воле всепонимающего и всеисцеляющего Бога» («Свет»),

о чем Странник и не имел пока никакого представления. Пока не имел…

Зато был переполнен Странник черным гневом, правда, непонятно к кому, если личное невежество в Духовных делах било его по лбу, словно грабли, на которые наступаешь в темноте собственной Души.

Тем не менее, Душа его кипела и мучилась в зловонном жару раздражительности, выплескиваясь через край, заражая и отравляя окружающих…

― Все равно не буду жить в городе, все равно не буду обывателем, ― без конца повторял он себе.

Его просто мутило от перспективы ежедневной рутины жить условностям ненавидимой им «цивилизованной» системы в обществе людей, погрязших в страхе, корысти, пошлости, поставленных в рамки времени от сих и до сих, опутанных зависимостью от «ЖЭК»-ков, налогов, образования и медицинского обслуживания, общего глупого и невежественного мнения и моды и т.д. и т.п.

― Не буду я рабом чужого мнения, не буду рабом вампирической моды и придуманных манер, не буду, не буду, не буду… ― твердил он мысленно, стуча кулаком себе по колену и глядя на проплывающие мимо берега…

С каждым словом и с каждым километром, приближавшим Странника к конечной пристани на Реке, он утверждался в мысли, что потерял всякий Смысл существования на этой Земле, словно подошел к краю моста и теперь остался только финальный прыжок и… смерть.

Нет, он не имел ввиду самоубийство. Ему всегда были отвратительны те, кто накидывают себе на шею петлю и потом висят, словно мешки с дерьмом. Он всегда испытывал презрение к тем, кто делают сами себе «харакири», истекая кровью, как свиньи на бойне. Он всегда чувствовал омерзение к тем, кто стреляются, разбрызгивая свои глупые мозги по стенам. Он не считал достойных человеческого отношения тех, кто травятся наркотиками и алкоголем, прыгают с мостов и топятся. И какая разница, как добровольно кончают жизнь, по его мнению, эти слабаки и отбросы ОБЩЕСТВА, ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО В СОБСТВЕННОМ РАЗЛОЖЕНИИ.

Телесному самоубийству он предпочитал более сложный путь: если уж человек дошел до мыслей о самоубийстве телесном, то почему бы тогда просто не плюнуть на людские условности, законы, правила, мнения, чтобы СВОБОДНЫМ ОТ ВСЕГО делать, что хочешь, а смерть пусть сама охотится за ним?!..

Вот тогда и видно будет, на что способен и насколько хватит гонора.

И про себя Странник решил, пристально глядя на закатывающееся за горизонт солнце, что с этого момента он будет говорить и поступать только так, как сам посчитает правильным, как подсказывает ЕГО Сердце…

И из уст его непроизвольно зазвучало подобие клятвы:

― А по сему ― вперед, куда хочу!

II

О глупый человечишка во тьме горделивого невежества, низвергающего простачка в омут собственных искуплений!..

Знал бы он, на кого замахивается и кому пытается сопротивляться…

Никак глупцу не понять, что рано или поздно, но Воля Божия все расставит по местам, только это «расставление» окажется болезненным по наивности самого страдальца.

Не довелось и Страннику во гордыне долго ждать, как неожиданно последовали события, заставившие его более трезво и с совсем иных позиций призадумался, наконец, о Причинах и следствиях своих поступков.