Часовня Ворона 2. Страница 5

Ирина 12.01.2018  В тему из фантастики и фэнтази

Здравствуйте, Ворон!
В этом году так удачно выпали выходные на новогодние праздники, и на работе мне разрешили не являться на работу в первые январские дни, что мы с сестрой с семьями рванули к отцу в посёлок на Новый год и Рождество.
По дороге туда я подмёрзла, и на не выздоровевшую ещё простуду получила дополнительную, и в довесок, по приезду начав наводить у отца на кухне порядок, согнув спину, поняла что разогнуть обратно не очень-то и получится… В результате почти все праздники и каникулы провела замотанная в шаль и лёжа. Зато наконец-то добралась до книг, кои не брала в руки очень долго… И мне никто не мешал … В том числе и интернет, который по прежнему отсутствовал.
Перечитав «Туманность Андромеды» Ефремова, улыбнулась его фразе: «Они полетели налегке, не захватив ни радиотелефона, ни фонарей, ни еды». И эти события происходят через две-три тысячи лет! А ведь спустя всего-то 60 лет после издания книги мы уже вовсю летаем «налегке», имея телефон со встроенным фонарем и картами в кармане одежды, который при этом даже не оттягивается.

Зато поняла, почему эта книга не пользуется ныне популярностью.

Не потому, что там тяжело для восприятия описываются несочетающиеся технические несуразности типа летающего на воздушных подушках компактного диска-перевозчика людей и при этом громоздкого радиотелефона... межгалактического звездолёта и вычислительной машины в нём, работающей на металлических перфокартах… А потому что во главу угла там поставлено моральное, душевное и духовное развитие человека, как понимал это Автор, многократно подчеркивая важность осознанной и целенаправленной борьбы и победы в себе самом звериных начал, инстинктов и склонностей, врожденного эгоизма…

Он хотел увидеть не технократическое будущее, а пытался описать общество, живущее в гармонии с природой и собой, обходящееся самым минимальным минимумом вещей, где возвышенный человеческий дух имеет свободу для самовыражения с целью ещё больше возвысить душу … Конечно, наверно это описание очень наивно, но в фантастике редко встречаешь подобные направления мысли. Особенно в современной.

Ныне очень популярны направления всеразличных апокалипсисов, особенно техногенных, вампиров и оборотней, захватов землян инопланетянами и т.д…

Я тоже подметила, как сейчас всё переворачивается с ног на голову: бабы Яги, Кощеи, всякая другая нечисть, в новых фильмах, спектаклях, книгах, становятся не просто главными героями, но и воспринимаются не такой уж и плохой публикой, и даже наоборот – чуть ли не святой, как пишите. Зато Иванушки-дурачки, Богатыри, да Василисы Премудрые, прямо такие лохи лоховские… Ну грех не обмануть их, посмеяться над их наивной доверчивостью и глупой бескорыстностью – это ж так прикольно!

***
Братья Стругацкие… Они – другое дело. Техническую сторону фантастического будущего они описывают легко, с юмором, словно бы не придавая этому никакого значения. Их герои могут чуть ли не в открытом космосе открыть люк космолета, словно форточку в доме, чтобы посмотреть, что там мимо них пролетело.

Такое откровенно-ироничное пренебрежение законами «науки и техники», показывает, что это лишь ничего не значащая декорация, которая нужна только для того, чтобы поставить внутреннего человека перед необыденной и неожиданной ситуацией.

Например: а что, если тебе придётся «работать богом»?

***
«– Но все-таки, представьте себе, что вы бог…
Будах засмеялся.
– Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им!
– Ну, а если бы вы имели возможность посоветовать богу?
– У вас богатое воображение,– с удовольствием сказал Будах.– Это хорошо. Вы грамотны? Прекрасно! Я бы с удовольствием позанимался с вами…
– Вы мне льстите… Но что же вы все-таки посоветовали бы всемогущему? Что, по-вашему, следовало бы сделать всемогущему, чтобы вы сказали: вот теперь мир добр и хорош?..

Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Кира жадно смотрела на него.

– Что ж,– сказал он,– извольте. Я сказал бы всемогущему: «Создатель, я не знаю твоих планов, может быть, ты и не собираешься делать людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей».
– И это все? – спросил Румата.
– Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
– Бог ответил бы вам: «Не пойдет это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими».
– Я бы попросил бога оградить слабых. «Вразуми жестоких правителей»,– сказал бы я.
– Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.
Будах перестал улыбаться.
– Накажи жестоких,– твердо сказал он,– чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.
– Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придется карать всех, а я не хочу этого.
– Тебе виднее, всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили все и не отбирали друг у друга то, что ты дал им.
– И это не пойдет людям на пользу,– вздохнул Румата,– ибо когда получат они все даром, без труда, из рук моих, то забудут труд, потеряют вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.

– Не давай им всего сразу! – горячо сказал Будах.– Давай понемногу, постепенно!
– Постепенно люди и сами возьмут все, что им понадобится.

Будах неловко засмеялся.
– Да, я вижу, это не так просто,– сказал он.– Я как-то не думал раньше о таких вещах… Кажется, мы с вами перебрали все. Впрочем,– он подался вперед,– есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!

Да, это мы тоже намеревались попробовать, подумал Румата. Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках…

– Я мог бы сделать и это,– сказал он.– Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?

Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал. За окном снова тоскливо заскрипели подводы. Будах тихо проговорил:
– Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или, еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

– Сердце мое полно жалости,– медленно сказал Румата.– Я не могу этого сделать.»

"Жалость" - не удачно подобранное слово. Скорее сострадание, со-переживания боли и ошибок, желание помочь пройти по Пути без непоправимых потерь, не дать заблудиться и погибнуть. Какими чувствами это продиктовано? Видимо, любовью к красоте и гармонии Жизни, созидающей и бесконечной.

***

И последняя книга, которую я прочитала, это новая, шестая часть «Волкодава».
Примерно полгода назад совершенно случайно наткнулась на неё в магазине и не могла не купить. А прочитала только теперь.
В этой части рассказывается именно о том, о чём я хотела бы узнать больше – о встрече Волкодава со своим Учителем, если можно так сказать, - матерью Кан Кендарат, учившей его и его спутника физическому и духовному кан-киро…

Но обратило на себя внимание не это, а другое. А именно - второй ученик матери Кан Кендарат – Иригойен, нерукоположенный жрец Лунного Неба…. И то, что его тема очень близко касается темы «Церковь Златой Софии»…

Немного поцитирую из книги с сокращениями:

***
«– У Праведных Небес свой замысел на каждого человека, – разогнал его мысли голос матери Кендарат. – Я вот с юности жила во славу Кан Милосердной и мечтала утверждать Её правду посохом странствий, выискивая среди далёких племён крылатые души, способные воспарить к истине. Однако мой народ верит, что путничать до конца дней можно лишь после того, как поставишь на ноги внуков. Раньше этот закон казался мне тягостной цепью, но с годами я поняла: сперва отдай долги родившим тебя, наживи собственной мудрости и сумей не растерять жара в душе, а без этого нечего и в дорогу пускаться. Может, и у вас есть обычай, требующий сперва утвердить себя в жизни и в каком-нибудь мирском промысле?

Иригойен подумал и ответил:

– Если верить ветхим книгам, что я однажды нашёл на чердаке храма, нечто подобное водилось у нас задолго до падения Камня. Тогда мы кочевали в степи, находя дорогу по звёздам. Как я понял, в то время избранниками Лунного Неба признавались бодрые разумом старики, уже завершившие дневные дела и вознаграждённые любовью людей. Потом первые шулхады стали строить по берегам Гарнаты города и богатые храмы. Тогда людям явил себя учитель веры, достигший старческого совершенства уже в молодые года. Его звали Сэднику… позже это имя стало у нас нарицательным для жреца. Говорят, дикие птицы клевали крошки у него прямо из рук. Он никогда не обнимал женщину, потому что женщина ничего не могла добавить к его совершенству, и его мудрость не была плодом, вызревшим на ветке долгой жизни: его устами с младенчества вещало Лунное Небо. Удивительно ли, что Сэднику сперва взашей выгоняли из храмов, а потом начали ему подражать, и этот обычай держался до эпохи холода и отчаяния.

Теперь сыновья жрецов всего чаще служат в храмах вместе с отцами, после чего занимают их место, ведь они наследники тех, что когда-то становились для людей кострами в ночи.

– Так тебя отправили обратно к хлебным печам из-за того, что ты не сын жреца?

– Нет, конечно. – Иригойен грустно улыбнулся. – Мой отец в конце концов согласился меня отпустить, видя, что я слагаю гимны всё-таки охотнее, чем пеку винные бабы. Он даже дал мне денег, потому что никто не может стать учеником жреца, не пожертвовав на украшение храма… – Молодой халисунец вздохнул, помолчал и продолжил: – Я со всех ног побежал к своему сэднику, держа в руках кошелёк, но судьбе было угодно, чтобы кратчайший путь к храму пролёг через невольничий торг. Там как раз приковывали к общей цепи рабов, купленных в Самоцветные горы. Хозяин каравана бывал у нас в доме, и я подошёл к нему поздороваться. Почтенный Ксоо как раз беседовал с двоими чужестранцами в выцветших походных одеждах: правый рукав красный, левый – зелёный. Они хотели идти вместе с караваном, под защитой вооружённых надсмотрщиков. «Мы творим подвиг ради Богов», – сказал один из них. «Мы ищем единоверцев, – сказал второй. – И выкупаем их из неволи». – «Да чем же вы заплатите хозяевам рудников? – рассмеялся торговец. – У них в сокровищнице рубины побольше ваших голов и каменные деревья, сочащиеся янтарём…» Что ответили ему чужестранцы, я уже не слыхал, потому что кругом меня всё расплылось, как ватрушка в непрогретой печи. Я впервые подумал, что в Самоцветных горах надрываются и гибнут чтящие Лунное Небо. А в нашем храме весь свод выложен был синими плитками, и каждая стоила больше, чем отцу удавалось выручить за день. И между плитками сияли звёзды, выполненные из самого чистого серебра, Луну же представлял золотой диск, ценный не столько золотом, сколько дивной чеканкой, запечатлевшей каждую крапинку и морщинку Её лика…

– В тот день я до храма так и не дошёл, – сказал Иригойен. – Я вспоминал отчаяние в глазах кандальников, и священство, к которому я так стремился примкнуть, всё больше казалось мне ленивым, сытым и самодовольным. Как они не поймут, что Мать с радостью продаст несколько бусин со Своего платья, дабы спасти сыновей? Я стал пропадать на торгу, разведывая, сколько стоят рабы и слышал ли кто-то о выкупленных. Потом набрался духу и обратился к учителям…

– Могу себе представить… – пробормотала мать Кендарат.

Иригойен кивнул:
– Ты всё верно поняла, госпожа. Мне сказали: грех роптать на звёздные свитки, испещрённые непостижимыми письменами судеб. Уж не вздумал ли ты печься о правнуках тех, кого некогда повергло оружие Халисуна? И потом, сэднику не распоряжаются храмовыми сокровищами, они лишь хранят их по воле дарителей, будь то бедная вдова или полководец, взявший добычу. Если эти богатства и будут однажды пущены в оборот, то по знамению Лунного Неба, а не по воле дурного юнца, возжелавшего себе славы.

"Переспорить жреца", - подумал Волкодав. Когда речь шла о безнадёжной затее, сегваны предлагали вычерпать море, венны – натаскать воды решетом, арранты – переспорить жреца.

– Но когда я вышел оттуда, чувствуя себя циновкой на пороге отхожего места, – продолжал Иригойен, – ко мне подошла женщина с медной серьгой домашней рабыни. «У меня есть сын, добрый мальчик, никому не делавший зла, – сказала она. – Нашему милостивому господину было угодно продать его в рудники, куда отправляют разбойников и убийц. Вот, я скопила немного денег, не знаю, хватит ли их…» Я добавил её горстку монет к тем, что дал мне отец, но заплатить караванщику не смог всё равно. Тогда я пошёл сам по себе. – Иригойен покаянно развёл руками и улыбнулся. – Когда подоспели разбойники, отнимать у меня было почти нечего.»

***

«Выясняя, какой хлеб любили в Дар-Дзуме, он свёл знакомство с двумя семьями соплеменников, жившими в городке. Верные Лунного Неба первыми обратили внимание на то, как воробьи подбирали крошки у него прямо с ладоней. Люди пошептались между собой. Затем кто-то осторожно спросил:
– Почему ты ходишь в мирском платье, сын Даари?
Иригойен рассмеялся:
– Вы слишком высоко судите обо мне, добрые люди. Я не сумел стать даже учеником жреца.
– Но ведь ты владеешь храмовым пением, сын Даари?
– Вряд ли моё пение достойно храма. Я просто пытаюсь слагать гимны и пою их, как умею.
– Всё равно, – сказали ему. – Здесь никто не носит синего облачения. Спой для нас, сэднику, когда настанет ночь полнолуния.
…
Волкодав успел привыкнуть к тому, что песнопения в честь Матери Жизни рождались у Иригойена естественней, чем дыхание. Он даже удивился, заметив, что сын пекаря повадился бродить по двору из угла в угол, что-то бубня и временами хватая большой глиняный черепок, чтобы угольком нанести на него ещё несколько знаков.
– Чем это ты занят? – спросила хозяйка двора.
– Единоверцы попросили меня спеть для них в ночь полнолуния, – смутился Иригойен. – Это будет моя самая первая служба. Я пытаюсь найти достойные слова и боюсь осрамиться.
Мицулав оглядела разбросанные черепки.
– И осрамишься, если я подмету двор, – сказала она. – Вот стена, ровная и шершавая. Ты славный малый, и я не думаю, чтобы моему дому случился вред от знаков твоей веры.

Ещё до вечера половина стены покрылась неряшливыми вереницами халисунских письмён, многократно стёртых тряпкой и заново нанесённых. Когда начали собираться соседи, Младший Кернгорм встал на стражу, следя, чтобы кто-нибудь случайно не испортил труд Иригойена.
– Он будет славить Богиню, Светильник в Ночи Зажигающую, в полнолуние на зольных отвалах, – объяснял Ирги любопытным.
люди удивлялись и спрашивали, куда приходить и скоро ли полнолуние.
Слышал бы это сам Иригойен, он за голову бы схватился. Но халисунец был занят
…
Когда сквозь мутную голубизну заструился из-за равнинного окоёма серебряный свет, Иригойен собрался было последовать успокоительному совету и вызвать в памяти лица родителей, терпеливо слушавших его первые гимны… Потом внезапно одумался.

Стыд и срам был ему лишиться вкуса к еде из-за людского суда, если он каждое полнолуние пел для Той, чья любовь была превыше всех земных милостей и искупала все кары!..

"Лунное Небо, как чист и прозрачен Твой свет! В мире дневном ничего удивительней нет. Ты мириадами всё понимающих глаз Сквозь покрывала туманов взираешь на нас…"

Страха как не бывало. Иригойен простёр руки, не отягощённые ни синим шёлком, ни драгоценным шитьём, и стал выпевать вроде бы самые простые слова…

"Солнце горячее людям во благо дано. Наши дневные дела направляет оно. Мы размечаем каналы, возводим дома, —Всё, что взывает к рассудочной силе ума. Но, запустив водогон, сосчитав кирпичи, Мы вдохновенья для песен взыскуем в ночи…"

– Он изменился, – шепнула Волкодаву мать Кендарат. – Если я не вовсе ослепла, лунный свет льнёт к нему, точно котёнок!

Венн и сам уже понял, что серебряный огонёк, ещё в деревне мучеников игравший над пальцами Иригойена, ему вовсе не померещился. Как и то, что довольно заурядный растерянный парень, не сумевший дать отпор двоим урлакам на горной тропе, постепенно становился… каким? Сразу слова-то не подберёшь.

Мать Кендарат подслушала его мысли.

– Мне кажется… он уходит от нас, – шепнула она.
– Плохо это, – проворчал Волкодав.
Жрица вздохнула. У неё стояла перед глазами тонкая нить божественной силы, коснувшаяся халисунца.
– Не нам судить, – сказала она.
И откуда эти двое взялись на её старую голову? Один не щадил себя в мирских трудах, другой – в усилиях духа, обращённого к Небесам. А ей самой – ей-то какой урок хотела преподать Кан Милосердная?..»
…
Обратно в дом вдовы Иригойен еле доплёлся. Ноги подкашивались, земля с небом норовили поменяться местами. Мать и дочь собрали поздний ужин, но от запаха съестного халисунца замутило, да так, что едва добежал до задка. Когда внутренности наконец успокоились, Иригойен улёгся прямо наземь и даже не почувствовал, как его закутали одеялом. Ночь стояла ясная, к рассвету могло стать прохладно.»

***
«– Удивительна твоя молитва, – сказал Гартешкел. Все обернулись к нему, и он пояснил:
– Ты ни о чём не просил своё Божество. – Подумал и добавил: – И не утверждал превосходства Лунной веры над прочими…
Иригойен даже растерялся.
– Я просто славлю Матерь, – выговорил он наконец.»

***
«– А вот меня раз побили в Зелёной, когда я был мальчишкой, – вздохнул Иригойен. – Люди выдумывают какие угодно различия, чтобы хоть чем-нибудь, но кичиться. И в особенности если на самом деле хвастаться нечем. Помнишь, Камышовый Кот удивлялся, отчего я не твердил о преимуществе нашей веры? А я сказал, что Луна всем поровну светит?.. Вот и тогда мне казалось, что все улицы вымощены одинаковым кирпичом, но, наверное, сыновья тех мальчишек дерутся по-прежнему…»

***
«Несколько раз поодаль разливался факельный свет. Это обходила владения мёртвых ночная стража
…
Волкодав не спрашивал, но как-то само собой стало ясно, что Гаугар вела их к Освободителю.
– Стража часто заглядывает сюда, но мы успеем, – сказала мастер. – Должны!
Двое каменотёсов прислонились спинами к престолу каменного государя, переплели руки и слегка расставили согнутые колени. Гаугар быстро развернула маленькое Посмертное Тело и оглянулась на Волкодава.
– Лезь!
Голубые глаза под седыми бровями горели свирепым и вдохновенным огнём.
Венн живо вскарабкался на постамент, встал ногами на складки каменной мантии и вложил кусок резного гранита в подставленные руки Освободителя.
Наверное, резчики загодя сняли мерку. А может, угадали её по наитию. Как бы то ни было, овеществлённая мечта Каттая легла в каменные ладони так, словно тут ей и было самое место.
Теперь маленький лозоходец был свободен. Он вёл за собой мать и отца, и лунный свет уже касался их лиц.

Иригойен встал на колени перед Телом, хранившим посмертие великого государя. Поцеловал холодный гранит… и тихо запел.

"Лунное Небо в короне из тысячи звёзд! Голос мой скромен, а слог безыскусен и прост…"

Волкодава предупредил Мыш. Чёрный зверёк вдруг зашевелился у него за пазухой, вылез на плечо и воинственно зашипел. Держась за каменную руку, Волкодав оглянулся.
Не меньше десятка факелов подскакивало вверх-вниз, спешно продвигаясь в их сторону.
Звёздная темнота ночи внезапно обернулась дымными сумерками забоя. Зверолюди с кинжалами и кнутами бежали отобрать у Каттая так дорого выкупленную свободу.

"Всё же дерзаю с мольбой обратиться к Тебе: Не откажи улыбнуться смиренной мольбе!"

Волкодав спрыгнул наземь и сказал Гаугар:
– Стража идёт.
Мастер тряхнула головой и оскалила зубы:
– Молитву прервать мы им не дадим!
– Вас накажут, – сказала мать Кендарат. – Ваши семьи… Оставь это нам.
– Нет! – зарычала Гаугар, и Волкодав понял, какого рода ярость два века назад оборонила столицу. – Наши семьи благословили нас. Мы отсюда не побежим!
…
Стражники скорым шагом вышли из-за кустов. С ними еле поспевал запыхавшийся жрец. Молодой, невысокого посвящения, в меховом полушубке поверх далеко не нового облачения.

Он, конечно, сразу заметил стриженые головы каменотёсов. И вытянул руку:
– Невольники!.. Прогнать их отсюда!

Волкодав и мать Кендарат выступили вперёд.
– Мир тебе, святой брат, – сказала жрица. – Я тоже следую за Луной, хотя моё поклонение несколько отличается от твоего. И я прошу тебя ради нашей общей Владычицы: не торопись! Здесь во имя Лунного Неба вершится доброе и священное дело, достойное благословения Освободителя!
– Прогнать их! – повторил жрец, но почему-то уже не так уверенно.
Один из стражников вдруг опустил копьё.
– У меня, – проворчал он, – мать вольноотпущенницей была, да примет Лунное Небо её неотягощённую душу! Как по мне, пусть их довершают свою службу и уходят, откуда пришли. Мы, к примеру, их и вовсе не видели. Что такого стряслось, чтобы оскорблять святую землю кровопролитием?
– Святотатство! – не унимался молодой жрец. – Это сын пекаря, он не смеет здесь петь! Он…
И тут у него отнялся язык.

Узкий серп месяца покрыло маленькое круглое облачко. Оно вспыхнуло огненным серебром, ненадолго явив в небесах подобие полной Луны. Щедрые лучи омыли изваяние Освободителя… и с его ладоней вдруг поднялись три светлые тени. Улыбчивый мальчик держал за руки мужчину и женщину, готовясь взойти вместе с ними по серебряным ступеням лунной тропы.

– Матерь Луна! Чудо, – одними губами выдохнул жрец и тихо сполз на колени.

Так, как сейчас, Иригойен не пел ещё никогда. Счастлив тот, кто, проведя всю жизнь в храме, один раз услышит пение столь возвышенной силы.

Стражники опускались на колени, снимали шлемы с голов. Понимая, что до схватки уже вряд ли дойдёт, Волкодав посмотрел на гимнопевца и увидел, как на последних строках изменилось его лицо. Оно словно бы утрачивало бремя плоти, лучась собственным светом.

"Там, где по чёрному бархату жемчугом шьют, Трое скитальцев нашли долгожданный приют. Три серебристых дорожки по тёмной воде —Прочь от неправды и горя, от злобы людей. Дальше и дальше, сливаясь в сверкающий мост К вечному небу в прохладном сиянии звёзд. Чашу страданий земных опорожнив до дна —К вечному Небу, где правит праматерь Луна!"

Иригойен улыбнулся, запрокинул голову и стал валиться навзничь. Волкодав шагнул к нему. Подхватил на руки…

Три светлые тени уносились в лунную высоту, и с ними, обнимая, напутствуя, даруя крылья лететь, восходила четвёртая.»

***
На погребальный костёр Иригойена провожало полгорода. Гарната-кат обзаводился новой легендой…
– Кто-то устремляет ввысь слово, как наш Иригойен. Кто-то идёт через вдохновение тела, как бегуны имури или мастера кан-киро. Ты же… ты мог бы устремить к Истине всю свою жизнь! Вот что я вижу в тебе, малыш. Сравни себя прежнего и нынешнего!.. Ты достойно прошёл начало пути, но способен ли ты увидеть, какие вершины открываются с того холмика, на который ты поднялся сегодня? Чем пристальней удаётся постичь этот мир и себя, тем шире впереди окоёмы непознанного…»

***
Возможно, это всё частично или полностью фантазия и домыслы Автора.
Но главное не это, а то, что она поставила определенного человека в определённые условия.
Иригоейн не был рукоположен по цепи физической преемственности, но творил службы там, тогда, и так, как велел ему Дух…
И его молитвы были услышаны…
Изменилось бы что-нибудь, если бы его рукоположили?
В книге такой вопрос не поднимался. Подразумевалось, что его Путь был водимым Свыше и был пройден хоть и извилисто, но правильно.

«У Праведных Небес свой замысел на каждого человека»

Но ситуация, несмотря на различия, зацепила сходством и переплетением с затронутой темой.

Также во всех тех книгах говорится о том же, о чём и в Книгах Ворона, только не напрямую, а в художественной форме. Но чувствуется, что эти мысли Авторами выстраданы лично, а не просто взяты из чьих-то слов.

Не знаю только, удалось ли это впечатление передать?

 

Ирина 13.01.2018 Личное письмо для Ворона

Здравствуйте, Ворон!

 Сегодня случилось ещё одно событие, которое встревожило и меня и заставило написать Вам.

Помните, я писала Вам о Женщине, подруга которой была активистом, теперь уже секты, «современного пророка» и которая оказывала на неё сильное и негативное явление? Ещё у меня было видение о её Дочери, подвергшейся в детстве сексуальным домогательствам со стороны своего деда, отца этой Женщины? Мы продолжаем с ней время от времени переписываться, и я слежу за её творческим путём в Инстаграмм.

 Начинала она свой рукодельный путь с творчества из лоскутков ткани и атласных лент красивых бантиков для девочек, игольниц, шкатулочек, брошей. На выставках встречалась с другими рукодельцами, восхищалась их работами, загоралась попробовать что-то новое: посох дождя, куклы-тильды… А потом увлеклась сотворением славянских обережных кукол. И почувствовала с огромной радостью, что нашла СВОЁ! Она испытывала большой творческий подъем, полёт вдохновения, радость и счастье, сотворяя Травниц, Зерновушек, Подорожниц, Успешниц, Манилок, Ладушек. Куклы у неё и впрямь восхитительные: красивые, добрые, сильные, и живые, каждая со своим характером. Но они не должны копиться у неё в комнате, они должны служить людям! Она много перепробовала разных выставок, магазинов, администраторов сайтов по продвижению, пока не встретила администратора, сумевшую сделать её сайт посещаемым, а работы востребованными.

 Женщина стала получать множественные благодарности и отзывы о том, как её куклы-обереги действительно каким-то волшебным образом помогают их хозяйкам преодолеть трудности и привлечь удачу, решать сложные жизненные проблемы. Это ли не исполнение мечты Творца! Несмотря на то, что встречались, конечно и такие, особенно из среды «ревностных христиан» или «истинных славян», кто желчью поливал её «лицемерное несовмещение» христианских молитв и посещения местной церкви за благословениями и причастием с «язычеством». Светлана поначалу пыталась объяснить, что не видит противоречия между христианской Богородицей и славянской Ладой, но хорошим это не кончалось, поэтому подобные негативные проявления стали просто удаляться.

 Всё бы хорошо, но сегодня утром я прочитала у неё в Инстаграмм статью про Бабу Ягу, в том самом духе, какая она мудрая и добрая ведунья, помогающая людям.

 Я незамедлительно написала комментарий о том, что это только одна сторона медали, а есть ещё и другая, и следует быть очень осторожными с такими персонажами. А в личном общении полностью скопировала Ваше сообщение, которое Вы недавно написали в Часовне, как раз на эту тему, с примером о женщине-рукодельнице.

 Сначала она перепугалась, и написала, что никакие обряды не проводит, а то необыкновенное, что случается во время сотворение кукол – это её чувствование человека с его проблемами, интуиция. А текст просто скопирован администратором с какого-то источника и невнимательно проверен ею из-за спешки. Её администратор настаивает на том, что дважды в день должны появляться новые посты с интересными фактами о жизни, обычаях и верованиях древних славян. Потому что надо привлекать, заинтересовывать и удерживать посетителей, чтобы продажи не останавливались. Ведь именно за это она платит администратору деньги, а администратор сайта получает хорошую репутацию и хорошие новые предложения о работе.

 Мы с Рукодельницей поговорили о том, что её работа – это ведь магический обряд, что для неё оказалось неожиданностью, она даже не подозревала, что делает это, отчего и испугалась, зная, что это очень серьёзно и ответственно. Что такие обряды ни в коем случае не должны проводиться с корыстной подоплёкой. Тут она заверила меня, что её совесть чиста, что ею двигает желание творить обереги, помогающие людям, что она всегда перед работой молится и просит Богородицу и Бога о помощи и защите. Что её забота – только творчество души, а все материальные средства продвижения она делегировала администратору, которая действительно хороший специалист.

 Она поделилась, как ей сложно балансировать на этой грани: рассказывать о славянах и при этом не обидеть ни «христиан», ни «язычников», что она не знает, как удержать баланс, где найти интересные темы, как о них правильно рассказать…

 Она делилась сомнениями, задавала вопросы, я предполагала возможные варианты и отвечала. Просила не впадать в "славянство", т.к. это не её путь...

 И как-то само собою предложила писать и рассказывать в постах о параллелях с мифами и верованиями других народов, подчёркивая их Единство и Взаимосвязь.

 И тут мы обе поняли, что в этом и есть решение – рассказывать о славянах, но не обособляться ими, не выделять их, и не противопоставлять друг другу любые веры.

 Что наверно это и есть один из экзаменов, который ей сейчас предстоит сдать.

 Я волнуюсь и за неё, и за себя…

 Дело в том, что мне несколько лет назад, незадолго до встречи с этой Женщиной приснился ещё один удивительный сон, который я записала, и который, как мне кажется, имеет к ней и ко мне отношение.

 Вот копия записи этого сна без правок:

 

«Как будто нахожусь в гостиной века примерно 19-го, мужчины во фраках, дамы в нарядах, и как будто там показывают синематограф, но не простой, а как будто смотрим реальную жизнь какой-то женщины, как-то связанной с нами какими-то узами.

 Во время просмотра я обращаю внимание на какое-то существо за стеклянной дверью гостиной, безмолвно и добросовестно исполняющего роль слуги при этих господах. Оно чем-то похоже на привидение и вместо глаз у него чёрная пустота, какая-то бездна (почему-то пришло в голову сравнение с бесстрастным и нелицеприятным Владыкой Кармы). Но меня это совершенно не пугает, а наоборот, я чувствую сострадание, интерес и симпатию к этому существу, непонятно какого пола. Мне хочется вступить с ним в контакт, обозначить свою симпатию, и, поймав его взгляд, я рисую ему руками в воздухе сердечко. Было видно, что это существо положительно отнеслось к такому знаку внимания (остальные люди словно не замечали его, словно это нечто само собой разумеющееся, которое таковым и должно было быть), поэтому я встала, вышла из этого зала в коридор и заговорила с ним.

 Это существо назвало своё имя, кажется, оно было женским, и тогда, вместо черной пустоты на месте глаз я увидела обычные человеческие глаза, и очень удивилась что как такое возможно, зачем и почему раньше вместо глаз была видна пустота, а остальные и сейчас её продолжают видеть? И почему теперь я вижу обычные глаза? Зачем они скрывались? Мы говорили о чём-то интересном и близко интересующем, личном. Это было действительно какое-то особенное, странное и необычное существо. Но в этот момент фильм закончился, из гостиной вышли гости, и один из хозяев, который и приглашал меня на просмотр, подошёл ко мне и заговорил, и мне пришлось переключить внимание на него, а "привидению" продолжить выполнять свои обязанности. Но я чувствовала, что наша беседа с этим странным и интересным "привидением" продолжится.

Я спросила у хозяина, чем же закончилось всё у той женщины, и он ответил, что она выбрала материальное. Именно это и предугадывалось по действию фильма и по её склонностям, о чём я и сказала, что того и стоило ожидать...

На невысоком круглом белом столике, около которого мы стояли, находились какие-то фигуры разной величины из горной породы с натуральной щетиной крупных драгоценных камней в них. Я сказала, что та женщина выбрала не тот камень, не свой. Что она выбрала ношу, которая ей не по силам, и потому она сдалась, не выдержала, не справилась. "Ей нельзя было выбирать этот камень, он не её", - сказа я, взяв в руки кусок породы, размером с крупное куриное яйцо с крупными синими камнями в нём, и которое про себя шутливо окрестила "яйцом фаберже", хотя оно не было правильной овальной формы. "А мне можно. Это мой камень, и я справлюсь", - сказала я не только собеседнику, но и каким-то ещё людям, появившимся в этот момент рядом и словно ожидающим от меня этих слов, и проснулась с ощущением принятого решения и сделанного выбора.

И было такое ощущение по пробуждении, что что-то теперь изменится в моей жизни, откроется какая-то возможность, дорога, которой надо будет правильно воспользоваться. Но какая??? Был какой-то вызов, как будто самой себе. Как будто моё больше "Я" сделало вызов своему маленькому "я", что мол, вот тебе возможность, дерзай - я за тебя поручилась! Но у моего маленького "я", несмотря на уверенность большого "Я", такой уверенности не было, хотя вызов и был принят с некоторым детским азартом, что мол, а посмотрим, чего я стою. Как в детстве: а ты перепрыгнешь с одной крыши на другую? - А перепрыгну! А у самой в животе что-то ухнуло вниз при этом.»

 … Рукодельница очень обрадовалась найденному решению и сердечно поблагодарила меня за поправки и помощь.

 А мне вдруг пришла мысль в голову, что получается, у Рукодельницы два советчика по развитию сайта: один – администратор, озадаченный материальным доходом от сайта, а другой я – придающая значение «доходу» душевному, духовному, ну или, хотя бы, принципу «не навреди».

 И вот это-то волнение за свою способность правильно направить, напомнило мне волнение из того сна и заставило его вспомнить….

 Мне бы не хотелось, чтобы всё закончилось как в том фильме во сне, когда женщина выбрала материальное...

читать далее