Скитания Ворона

Глава I 

Переполох случился не только в Семье, но и родственники не остались безучастными к «страшной» новости! Ибо привычно-консервативным вековым правилам-устоям, определявшим родственные взаимоотношения между людьми, когда даже негласное значение придавалось неслабой мудростью зарекомендовавшемуся Авторитету, - грозило серьёзное нарушение.

Даже с Детства своего внимательно наблюдая за родными людьми во время частых праздников и не таких уж редких свадеб и похорон, когда со всех концов маленькой западной советской республики съезжались дальние и близкие родственники, то молодой Ворон непременно чувствовал и замечал, что эти люди самых разнообразных характеров, тем не менее отдавали уважительное предпочтение их Семье – Отцу и Матери, рассказывая им свои личные или семейные проблемы, ожидая и надеясь на совет, а то и на конкретные действия, учитывая высокое положение его Отца в министерстве, а от проницательной и сочувствующей Матери, - как шеи, поворачивающей главу Семьи в нужном направлении.

Каким-то непостижимым для молодого Ворона образом не только многочисленные родственники, но и сам он чувствовал также и свою будущую преемственность лидерства среди родственников, живущих такой обывательской жизнёнкой, какой он всё сильнее не переносил, чтобы потом ещё и вариться в столь презренных чужих проблемках.

А началось-то всё, что молодой Ворон решительно и бесповоротно заявил вдруг во время семейного ужина, что намерен уехать, и не куда-нибудь, а на какой-то там Север, да ещё российский, где, по представлениям его Родителей, шастают одни только лохматые медведи, а люди круглый год не снимают облезлых шапок-ушанок и презренных замусоленных телогреек!

И пусть, настаивал на своём молодой ещё Ворон, готовый отразить все мыслимые и немыслимые доводы Родителей своих, чтобы образумить его и наставить на «путь истинный» - дабы жил, как все нормальные люди, мол.

А как это – «как все»? – не унимался молодой Ворон. Ведь ненавистная учёба-то в общеобразовательной школе приближалась, в конце концов, к завершению. Или отцовские связи уже предопределили ему Судьбу прямой наводкой в университет на гуманитарном факультете? А как же быть с назойливыми претензиями Мамы, что лучше бы он учился «на врача», «на юриста, как папа» или в крайнем случае «на какого-нибудь инженера», мол, толку и денег больше будет.

Но, а потом что? Ах уже и жена определена! И шикарная свадьба будет обеспечена?! А детскую коляску ещё не купили, в подарочек? – не унимался и злился непослушный сын. Или надо понимать так, что его собственные Воля и Решения человеческие – не в счёт, кроме как в угоду мнению всяких-там родственничков с придуманными глупыми правилами?

Однако, даже объявить о своём решении уехать подальше от презренной цивилизации на неведомые Севера, о чём только в книжках зачитывался, - проще было, чем осуществить задуманное. Мечты убаюкивали, мозги же не понимали и пока не воспринимали всерьёз предстоявшей суровой жизненной реальности до того дня, когда через несколько месяцев потребуется предпринять какие-то конкретные шаги к осуществлению задуманного.

А зато сомнения и даже страх всё же начнут неприятным холодком неумолимо проникать в юную ещё Душу, как и телом-то, молодого Ворона, во все щёлки её и трещинки…

Да и Родители надеялись, что вспыльчивая молодость всё же приостынет, наконец, когда их сын-первенец предстанет пред реальностью самому зарабатывать деньги на проживание, перед неизвестностью дальней дороги, чужих людей и их, непривычных ему, нравов.

К тому же напоследок Родители припрятали до поры до времени свой главный козырь, чтобы остановить не в меру решительного и необычно волевого сына своего от необдуманных, а потому и совсем неправильных, по их мнению, ну просто невыносимо-глупейших поступков.

Однако, молодой Ворон как-то совсем случайно подслушал телефонный разговор Матери хотя и с дальними, как говорится, седьмая вода на киселе, родственниками, но очень близкими семейными Друзьями, пригласившей их в гости и обязательно с их же, как-то незаметно повзрослевшими дочками.

Молодой Ворон знал, конечно, этих девочек, хотя много лет их не видел, особенно старшенькую из них – одногодку с ним, но не придал особого значения услышанному приглашению.

Зачитываясь книгами Федосеева и Джека Лондона об увлекательных северных и полных приключений путешествиях, по молодости своей потому ещё и наивный Ворон слишком занят был своими грёзами о какой-то необычной, для очень «цивилизованных» обывателей, будущей своей Жизни и серьёзно готовился к ней, приучая себя к неизбежному лесному быту скитальца, даже ночами, дабы избавиться от страха, блуждая по местным лесам и тем самым пугая невидимую фауну, с треском сучьев разбегавшуюся от него во все стороны и заставляя волосы вставать дыбом на его голове; да ночуя в одиночестве у костра, всяко пытаясь научиться выживать в экстремальных условиях предполагаемой Дикой Природы.

Чтобы победить сомнения-опасения, а попросту липучую боязнь в Душе своей, молодой Ворон иногда долго держал руку над огнём костра, до изнеможения терпя жар, представляя, как сгорает в нём страх, а потом, объясняясь Родителям, почему забинтованная ладонь, мол, - просто порезался.

Потому, у него никогда не было никаких особых отношений с девушками, чему способствовала и его неслабая стеснительность. Да и зачем нужны были какие-то серьёзные отношения, если предполагаемая Жизнь обязательно должна была быть приключенчески-сладостно-опасной, а потому – не для опасно слабого и плаксивого пола, считал он.

Банальная похоть во взрослеющем теле назойливо донимала, конечно, молодого, здорового и видного собой Ворона, а девушки всё чаще и навязчивее заглядывались на него, но он надеялся, что отсутствие искушений одинокого блуждания по далёким диким местам, избавит его от такой надоедливой проблемы. А то вдруг появится на его пути какая-нибудь лесная амазонка-шаманка, соответствовавшая его представлениям, какой должна быть девушка, в которую он мог бы влюбиться, но только, если она самоотверженно будет сопровождать во всех его скитаниях и никак иначе. А о каких-то возможных в таком случае детях у него по определению, даже случайно-шальная мысль не возникала.

Однако, наступил вечер, когда в гостиной шикарно, то есть, обалденно благоухавшими яствами был накрыт стол с торчавшими на нём же бутылками каких-то экзотических названий винами, гарцевали празднично приодетые Родители и… Когда раздался, наконец, ожидаемый ими дверной звонок, возвестивший о прибытии гостей, с помощью которых лелеялась надежда образумить столь непослушного сына, то тот нервно закрылся в своей комнате.

Радостную возню встречи семейных друзей с приветствиями и раздеваниями молодой Ворон стойко пережил у себя в комнате. Но когда Мать сердито глянула на него в приоткрытую дверь, пришлось с глубоким вздохом выходить, чтобы проявить вежливость и поздороваться с гостями.

К своему немалому удивлению, он сразу же встретился с внимательным взглядом, как ему показалось, собственного отражения в зеркале, только почему-то ипостасью мудрой богини, хотя это длилось лишь мизерные доли секунды, после чего он очнулся словно от гипноза и кое-как поздоровался, наконец, с миловидной и, даже судя по внешности, не по годам серьёзной Девушкой, которую помнил только школяркой с косичками в бантиках.

И как-то само собой получилось, что оказались они на вечерней улице, прогуливаясь и увлечённо беседуя, не замечая ни прохожих, ни вообще кого-либо вокруг себя, кроме друг друга...

И вечер растянулся до бесконечности, видимо, со взаимным чувством, что иначе и быть не могло, что их встреча определена некой незримой Силой и прерывание увлекательной беседы, а тем более их расставание - теперь могло быть смерти подобно, или как-то так!..

Когда всё-таки вернулись поздним уже вечером домой, ожидающие взгляды их обоих Родителей, так и излучали один и тот же вопрос, мол, ну и как всё прошло – влюбились детки наши, а?

Однако, молодой Ворон, пусть и пребывая в некоем непривычно-приподнятом душевном состоянии, но Внутренне всё же чувствовал бунт против даже собственной неожиданной податливости какой-то отнюдь не своей, но липко-ублажающей воле, не взирая даже на то, что украдкой любовался Девушкой, её какой-то особенной сосредоточенностью, взвешенностью в поступках и даже в ничего не значимых разговорах за столом.

Потом уже, в поезде дальнего следования вспоминая и анализируя тот необычный для себя и единственный такого рода вечер, молодой Ворон, глядя в окно вагона, пытался разобраться в самом себе, а и впрямь, чувствовал ли он к той Девушке то, чего Родители от него ожидали, то есть, какой-то там привязанности или даже любви к ней?

Судя по тому, что он довольно просто уехал из дому, когда пришло время, когда уже были личным честным трудом на стройке заработаны деньги на билет до далёкого сибирского города, то вряд ли он испытывал привязанность к Девушке настолько, чтобы после одной лишь встречи - пусть и умопомрачительно-приятной на тот момент! - умирать от разлуки с ней. Скорее, так себе, приятные воспоминания, настойчиво убеждал он себя, потакая Внутреннему бунту в Душе, противостоящему каким-либо мирским привязанностям в этом, не по годам его, нелюбимом мирке сём людском, незаметно лишь засасывающем в клоаку презренного мещанства и обывательства. И потом…

А потом, не было ли его такое решение слинять подальше от всех, в том числе и от любовных проблем, - первой ступенью Испытания на Верность своему Пути, пусть ещё толком и не осознанному, но именно ДУХОВНОМУ?

И потому видимо, постепенно как сама увлекательная поездка на поезде, но также и назойливо-тревожные мысли о грядущей неизвестной Жизни на чужбине, просто подавили даже приятные воспоминания о несостоявшихся отношениях, быть может, и впрямь со своей настоящей женской половинкой.

Ну да и ладно, тряхнул, наконец, головой молодой Ворон, окончательно стряхивая, подобно вшам, ненужные уже воспоминания и переключаясь на окружавшую его непривычную реальность, увлекавшую всё дальше и от родных мест, и от душевных привязок.

В первую очередь молодого Ворона сильно занимала поездка в переполненном плацкартном вагоне обычного тихоходного пассажирского поезда, непривычно ему, но останавливавшегося чуть ли ни у каждого телеграфного столба, постоянно нарушавшего график движения и опаздывавшего ко всем без исключения станциям, но что просто невозможно было там, где он жил раньше!

А наблюдение за разными людьми порой больше чем удивляло, настолько их поведение, манеры, разговоры не соответствовали тому, как это же воспринималось им в привычной с Детства обстановке на Родине, тяготевшей к западноевропейской культуре. И он пока ещё не мог разобраться, нравилось это ему или нет. Скорее всего, надо было всё новое, непривычное и необычное воспринимать не только, как данность, но и самому каким-то образом меняться, приспосабливаться, дабы не выделяться и не казаться чужеродным в новом для него жизненном потоке.

И всё же, какая-то необузданность или тупая простота, а быть может, искренняя открытость окружавших молодого Ворона людей, что больше похоже было на детскую непосредственность, неслабо мешали ему, с рождения придавленному скромностью, но, как оказалось, в данном случае не очень-то котировавшейся.

Потому, когда нужно было в аэропорту зарегистрировать билет, чтобы на самолёте добраться до намеченного северного пункта, о котором только в книгах увлечённо читал, то нетерпеливая толпа без церемоний отодвигала его в сторону, пока не объявляли, что регистрация уже закончена!.. А больше рейсов на тот день и не было.

И приходилось молодому незадачливому путешественнику со своим рюкзаком опять в переполненном северянами зале ожидания, застрявшими из-за постоянной непогоды, куда они направлялись, искать свободное кресло, чтобы переночевать с Надеждой, что уж завтра обязательно улетит.

Однако, целая неделя таких несбывшихся надежд своеобразно повлияли на скромный характер молодого Ворона. И вот однажды эта его наивная скромность вдруг скомкалась, подобно бумажке в отхожем месте, и куда-то вдруг подевалась, когда в очередной раз у стойки регистрации билетов на нужный ему рейс, нетерпеливая толпа, тоже изрядно уставшая, из-за нелётной погоды где-то аж за полярным Кругом, торчать в аэропорту относительно южного сибирского города, - бесцеремонно опять оттолкнула его в сторону!

Видя, что и на тот день ему не светит зарегистрироваться и улететь, то высокий и не по годам крепкий молодой Ворон, презрительно хмыкнув – да сколько же это будет продолжаться! - встал, наконец, на дыбы.

Дальше события разворачивались стремительно, так как дело близилось к завершению регистрации, а потому озверевшая от долгих ожиданий в аэропорту толпа с рёвом и с протянутыми билетами в руках, нетерпеливо ринулась вперёд, сдвигая регистрационную стойку с девушкой в пилотке в придачу!

И в такой свалке человеческих тел, колоритно разодетых в меха, молодой Ворон, не растерявшись, мощным тараном, усиленным увесистым рюкзаком, бесцеремонно разметал по сторонам не только наглых мужичков, но и визжавших баб, потерявших последние крохи не только дохленькой напускной интеллигентности, но и занюханной вежливости.

К удивлению молодого Ворона, такой неожиданный его поступок возымел положительную для него реакцию, так как симпатичная девушка в пилотке за компьютером из последних сил удерживавшая от толпы регистрационную стойку, дабы не быть размазанной по стенке, всё же заметила его и забрала билет, весело сказав, мол, этот мОлодец уже неделю мозолит всем глаза в аэропорту, и пора от него избавиться.

После, этот же «мОлодец», крепко сжимая в ладони зарегистрированный, наконец-то, билет, победоносно шагал к древнему самолёту «ИЛ-14», самому себе удивляясь и только чуть-чуть горюя, что всё-таки не только вынужден был, но и смог-таки опуститься до уровня по звериному обезумевшей толпы, чтобы достичь своей личной цели… Ибо это было противно его существу, не взирая на необходимость, дабы самому также по-звериному выживать. И видимо, такие моменты не так уже редко ожидали его в Будущем, сокрушался он.

Но вскоре, обвыкшись от первого испуга, когда, внимательно глядя в иллюминатор, впервые пришлось ощутить себя в полёте над большим сибирским городом, а потом и над необъятными просторами заснеженной Тайги, молодой Ворон позабыл о неприятностях в надоевшем аэропорту и очень даже порадовался, что грёзы его не обманули и впереди его ожидали приключения куда покруче!..

А через пару часов двухмоторный пассажирский самолёт уже закружил и над столицей северного Национального Округа – первой цели в начавшихся лихих скитаниях Ворона.