Скитания Ворона

Глава V

Первое путешествие молодого Ворона и притом одиночное по безлюдным краям, столь долго лелеемое когда-то в Мечтах, подходило к концу. Чем ближе приближался молодой Ворон к конечной цели своего первого по Тайге путешествия – к затерянной в столь малолюдных краях Фактории, тем чаще на его пути попадались стойбища с одним, а то и парой-тремя чумами, с бродившими вокруг домашними оленями или без них, всё чаще слышался гул моторных лодок, курсировавших между стойбищами и посёлком, привозя-увозя людей, доставляя необходимые продукты и не только... Однако, он не задерживался на стойбищах этих.

К большому разочарованию молодого Ворона, ему с горечью пришлось признать, что далее встреченные им стойбища и люди разительно отличались от первого, в котором он столь восторженно пребывал и даже ночевал. Причина неопрятности некоторых стойбищ читалась на лицах их хозяев, с которыми кроме сдержанно-вежливого приветствия не хотелось ему далее общаться, а тем более оставаться на ночлег, неприятно видя похмельные, а то и пьяные рожи их жителей. Видимо, сновавшие моторные лодки из недалёкой уже Фактории доставляли «огненную воду» без задержек.

Потому, молодой Ворон решил сойти с берега и, судя по карте, срезать последнюю большую речную петлю, чтобы, избежав далее береговые стойбища со столь не соответствующими его представлениям об идеальных таёжниках людьми, то прямо по Тайге через сопку и добраться, наконец, до населённого пункта, который предстал его взору с птичьего полёта стоя на вершине сопки.

Фактория оленеводов и промысловиков, долго и внимательно рассмотренная сверху, конечно, была средних размеров по местным масштабам крайне слабо заселённой приполярной таёжной местности, но для молодого Ворона, уже отвыкшего от подобных зрелищ, она показалась прямо-таки чуть ли не мегаполисом. Он некоторое время задержался, на вершине сопки, силясь разобраться в своих Чувствах в столь приятный момент завершения путешествия, но потом решил в посёлок зайти всё же по песчаному берегу Реки, заставленного дюралевыми моторными лодками в основном так называемыми «казанками», около которых копошились люди, играли дети. Несколько человек, копошившихся около лодочных моторов, заметили его и весть о нём как-то очень быстро распространилась по Фактории, так как в единственном магазине, куда он, соскучившись по сладостям, зашёл в первую очередь, чтобы купить и залпом выпить банку сгущённого молока о чём не раз мечтал по дороге, то уже знали откуда он и к кому заявился.

Однако, и Земляк не заставил себя искать, но из-за угла дома неожиданно представ перед молодым Вороном, узнав о его появлении в посёлке от вездесущих узкоглазых ребятишек, радостно пожимая руку и приветствуя на родном для них обоих языке. И молодой Ворон почувствовал себя намного увереннее под любопытными взглядами местного, круглолицего и черноволосого, населения.

После весёлых объятий Земляк увлёк гостя к себе домой, устроив вечером праздник в честь их встречи, да ещё и с немалым числом гостей!

Как оказалось, предприимчиво-пронырливый Земляк неплохо устроился на Фактории, выгодно подженившись на, национальных кровей, секретаре местной партийной ячейки, крупных размеров весёлой женщине не первой молодости и лунообразным лицом, совместно с директором оленеводчески-промыслового совхоза, являвшейся главным начальством над всем посёлком и местными людьми. Насколько мог сообразить молодой Ворон, она, видимо, рассчитывала на большее в близких отношениях с его видным по внешности и неглупым Земляком, нежели простое сожительство, называемое «гражданским браком».

А занимался Земляк всем, чем не умел и не хотел заниматься беспечный местный народец, то есть, - бесконечными поселковыми хозяйственными и строительно-ремонтными делами, иногда шоферил, а то и «шкиперил» на катере по той же Реке. Зимой немного промышлял соболя на оленьих упряжках с промысловыми родственниками своей сожительницы…

Но пышно накрытый стол по случаю неожиданной встречи, и куча нагрянувших гостей превратили вечер в этакое бесшабашное веселье, а молодой Ворон, к своему удивлению, оказался героем после того, как Земляк рассказал о его одиночном пешем путешествии. Пришлось отвечать на многочисленные вопросы как о впечатлениях, так и дальнейших планах – то ли продолжить путь, то ли оставаться «НА Фактории», по местному выражению. Ибо последний вариант очень интересовал молодых круглолицых девушек - многочисленных родственниц сожительницы Земляка. И хотя был будний день, но в местном клубе как-то быстро организовались танцы и так же незаметно уже к вечеру того же дня все повеселевшие «на градусах» гости, да вместе с молодым Вороном в обнимку, обалдевшим от столь неприкрытого внимания не только со стороны девушек, но и остального местного люда, переместились в клуб, где девицы с помощью танцулек жаждали таким способом познакомиться с новым юношей. И ему, под подмигиваниями-намёками Земляка, лихо кружившегося в танце со своей партийной пассией, пришлось неслабо отбиваться от приглашавших потанцевать каких-то совсем уж по-детски непосредственных девушек, так как сам никогда в жизни не танцевал и не собирался этого делать тем более.

Молодой Ворон же, окружённый девицами и вниманием, столь непривычно после многих дней одиночества в Тайге, не знал куда деваться со своей врождённой стеснительностью. Непривычно было ему, что в отличие, как это было на его с Земляком Родине, но местные красавицы совсем не стеснялись подсаживаться и приглашать на танец понравившегося им парня, а ему приходилось выдумывать всяческие предлоги, чтобы, не обижая девушку, отказать ей в том.

Стало быть, чтобы не обидеть местных красавиц, он присаживал их рядом с собой и забалтывал разговорами. Неизвестно, чем бы всё это закончилось в тот бесконечный первый день на Фактории с белыми ночами, если, в конце концов, под предлогом, что «надобно проверить лошадей», как в таких случаях говаривали ковбои, когда им требовалось «отлить», он незаметно не удалился бы на берег Реки поразмышлять над случившемся, покопаться-поразобраться в себе самом, оценить завершённое путешествие, приобретённый Опыт, да и выспаться беззаботно, в конце-то концов.

Конечно, во время первого своего путешествия пусть и по берегу Реки, но всё же испокон веков протекающей по девственной Тайге, просто невозможно было заблудиться в незнакомых краях, а ноги в любом случае сами бы вывели его к желаемому пункту «Б», пусть и с куском копчённого оленьего мяса в зубах.

Но важнее, ибо впервые почувствовал молодой Ворон, что в нём нечто изменилось после столь долгого по начальным меркам – аж месячного! – одиночества в лоне действительно Дикой, ибо первозданной Природы, после бесконечных раздумий, сравнений Настоящего своего существования с Прошлым, даже неких проблесков-догадок Будущего, непривычно молниями мелькавших в Сознании… И ему от этого было как-то удивительно приятно и спокойно, Сознавая некую полноту душевную касанием к чему-то и впрямь Таинственному, и не только потому, что частично реализовал задуманное, оказавшись в точке «Б» - на этой Фактории. Но и что Впереди перед ним открывались любые возможности Выбора как дальнейшего пути физическим передвижением, так и неким Направлением для Развития Души, при этом смутно уже чувствуя сладость Внутренней СИЛЫ и от одиночества, и от приобретаемого Опыта не просто выживания в Тайге, но и некой МУДРОСТЬЮ, пусть даже только на первых ступенях Восхождения, видимо, загадочного Духа его, да к тому же под бдительным Оком Неведомого пока, но РЕАЛЬНОГО Творца-Защитника, в существовании Которого он верно убедился собственным спасением от голода!..

Даже без его человеческой воли перед глазами промелькнули сюжеты, казалось, такой далёкой прошлой Жизни, пусть и недолгой по молодости лет, но после таёжной Свободы даже дрожь пробрала при шальной мысли, чтобы когда-либо вернуться туда обратно!

Конечно, после пьяных стойбищ, встреченных недалеко от Фактории с магазином, неприятное не миновало незакалённой ещё Души, но, к счастью, ещё то первое встреченное молодым Вороном стойбище семьи Истинных Таёжников славными воспоминаниями, словно ластиком графит с бумаги, стирало неприятный душевный осадок. И тем не мене?..

И тем не менее, он уже понимал, что расслабляться нельзя, а чтоб не сползти по наклонной подобно «бичам», необходимо постоянно держаться своего избранного Идеала, но не только Скитальца, всегда свободного как от чужой воли над собой, так и от мерзких пороков, но и обязательно с ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКОЙ подоплёкой в характере, и кажется, не только на этой бренной Планете. Ибо?..

Ибо, раз уж современная людская жизнёнка обычно протекает именно по наклонной колее – семья, секс, образование, культура, дружба, отдых, хобби, иногда религиозные или философские убеждения и… НЕИЗБЕЖНАЯ телесная смерть, то пусть каждый человек по-своему и дальше катится, в зависимости от обстоятельств и желания, но всё же в общем направлении в никуда, но только – БЕЗ него.

Так как, молодой Ворон, сам не ведая Причины того, но всегда чувствовал, что он не только ВНЕ общей колеи в якобы цивилизованном мирке сём, почему и покинул его при первой же возможности, но что у него некий СВОЙ и ОСОБЫЙ Путь, хотя пока и не ведомо ему было куда он выведет.

Но всё-таки что-то подсказывало ему, что даже себя самого понять надо не по внешней стороне Жизни, но как-то, читал он, изнутри, то есть – ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ.

Ибо, соображал он, что пусть и не стал учиться в университете именно на историко-философском факультете, тем не менее он – с Детства своего зачитывавшийся серьёзными научными книгами – чувствовал себя ИНТЕЛЛЕКТУАЛОМ, способным соображать о нечто большем, чем вся та покинутая им суета цивилизованно-мирская, и именно потому совсем по-иному воспринимал не только учебную программу ещё советской средней школы, но и всё, что его окружало, не взирая на молодость свою. И это обстоятельство его томило, как собственная нереализованность. Ибо хотя он никогда серьёзно не изучал философию, но каким-то образом она определяла движение его частых и всё более глубоких Размышлений, словно ненавязчиво направляя по неведомому пока Пути, то есть, вне общечеловеческой наклонной колеи.

К тому же, хотя он отнюдь не собирался принимать обеты безбрачия, но и на зуд сексуальности у него имелся собственный взгляд, как не единожды приходилось ему в том убеждаться в конкретных ситуациях или попросту - при похотливых искушениях.

И конечно же, он НЕ верил, что когда-либо перестанет мыслить, даже когда положат тело его в гроб и закопают глубоко под землю. Как это будет на самом деле происходить посмертно молодой Ворон даже представить себе не мог, но что будет именно так – продолжать мыслить! – и не сомневался, надеясь остаться тем и таким, кем и каким был – СВОБОДНЫМ, как при телесной ещё Жизни, даже если и в тюрьме, даже если и с петлёй на шее, и даже если посмертно в аду…

А пройденный путь по берегу таёжной Реки, как можно было догадаться его пытливому Рассудку, - лишь нечто начальное, воплощённая копия некоего Оригинала, репетиция и закалка перед куда как более серьёзными Испытаниями, правда, непонятно ещё было, какой Цели ради…

Ибо, молодой Ворон ещё не мог - даже для себя – определить не только ведущей его Силы, но и ей противостоящей, справедливо позволяя себе двигаться пока против течения в Душе своей – стало быть, ВВЕРХ, наяву же - уж как получится по Способностям и Умению. Лишь бы не со всеми и не вниз по течению.

Однако вскоре, уставший как от путешествия, так и от последних впечатлений и мыслей, от комаров закутавшись с головой в брезенты на палубе какого-то, пришвартованного к огромному валуну, совхозного катера, и сам застопорившись на последней Мысли, он блаженно погрузился в глубокий сон, словно провалившись в сладкую Неизвестность Цветных Сновидений…