Скитания Ворона

Вступление

Солнце ясного и тёплого ещё дня неумолимо приближавшейся осени уже клонилось к закату, когда полный сил Ворон, проигнорировав ужин у костра и оставив за собой шумно-людный геологический лагерь, медленно и по охотничьи привычно бесшумно ступая по белесому ягелю, шёл извилистой звериной тропинкой, приближаясь к нависшим над начавшей желтеть Тайгой внушительно высоким, словно в глубоком раздумье застывшим скалам.

Наконец, свернув с тропинки и найдя взглядом трудно заметную, но более-менее удобную расщелину в скалах, цепляясь руками за неподатливые тальниковые ветки, кое как поднялся наверх и, выбрав подходящее место на самом краю скального обрыва, уселся на согретый дневным Солнцем большой замшелый камень, чтобы в тишине вечерней и в одиночестве поразмышлять и о своей прошлой, и о предполагаемо-будущей Жизни.

Благородный вид девственной Тайги, ещё не ведавшей «цивилизованного» присутствия людей, и словно гигантскими морскими волнами простиравшейся бесчисленными сопками на сотни и тысячи километров во все стороны, всегда настраивал его на возвышенные Мысли, категорично не терпевшие суетности мирка того, казалось бы, не близкого пока ещё, по сравнению с этими безлюдными местами, но уже, подобно хищному и тупоумному дракону, опасно оскалившегося и притаившегося где-то за горизонтом, и который, к счастью, он, не без усилий, конечно, но всё же сумел покинуть, как надеялся, навсегда.

Череда разнообразных событий в последующие лихие годы не только преобразили его как внешне, так и закалили Внутренне, но и обострили старые проблемы, видимо, предопределяя новые задачи, которые рано или поздно, так или иначе, но придётся каким-то образом решать самому.

Пока же, на множество вопросов не было ответов. Ибо с самого Детства назойливое Предчувствие какой-то особенной Судьбы своей, пусть внешне и незаметной никому, но для себя крайне важной, а потому порой и болезненное этакое чувство, подобно неизбежным приступам лихорадки, заставляло его время от времени уединяться от людей, дабы без помех погружаться в состояние даже не размышлений, но скорее тягостного и какого-то полусонно-обречённого ожидания Ответа, который всенепременно, рано или поздно, но должен же был прозвучать в его Сознании, а иначе…

Иначе собственное существование лишь самообманывающим, сугубо личным удовольствием бытия теряло всякий смысл даже в этих девственных краях постоянно непреодолимым вопросом – а ЗАЧЕМ я и всё это вокруг меня, если впереди всё равно только - гроб и могила?..

В глубокой, осеннего вечера тишине перед Внутренним Взором пробегали, словно кадрами кинофильма, фантомы личной Памяти, будто солнечными зайчиками высвечивая наиболее запомнившиеся случаи уже более-менее осознано-взрослой Жизни, приятные или которые хотелось бы изменить и больше никогда о них не вспоминать, но всё же помогавшие зацепить и удерживать нить событий в Поиске Истины собственного кратковременного существования в этом, почему-то ему странно неродном Мире сём.

И постепенно, как сгущающиеся сумерки в этой наблюдаемой Дальней Тайге, так и Сознание удобно умостившегося на камне Ворона, вне какой-либо логичной последовательности, но всё явственней погружалось и в собственное Прошлое, ещё вроде бы не остывшее как приятными переживаниями, так и печальными порой, однако незаметно просачиваясь, видимо… И не в Будущее ли…