Сожалел ли я? Этот вопрос был интересен и, слушая разговор друзей, в то же время я легко отключался и уносился в какие-то дотоле неведомые мне дали, но не мысленные, а ещё более «тонкие», где, если так можно выразиться человеческим языком, находилась Невидимая Причина всем следствиям созерцаемым, видимым, ощущаемым на различных Уровнях плотности Материи…
И «там» понимал я, вернее, непременно Сердцем чувствовал, а попросту ЗНАЛ Будущее или следствие по Причине Настоящего или даже Прошлого лишь потому, что в меня вошла и растворилась некая Информация из того самого Золотого Шара ― из Софии!.. Будто компьютерная программа загрузилась в моём сознании…
Но это Знание было НЕ МОЁ, то есть не могла и не имела права обосабливаться моей личностью, но было Единое и Вечное, а сам я лишь проводник её, оболочка, трубочка, через которую оно проливалось в этот Мир и не для меня, а во имя Истины и Жизни в Красоте и Гармонии!
Следовательно, я сам себе… не принадлежал?..

И только потому, удивительным образом ЗНАЯ, что последует дальше в моих с Другиней отношениях, мне просто не имело никакого смысла сожалеть или, что хуже, страдать, а тем более пытаться изменить что-либо, теша своё самолюбие…
Более того, такие попытки, будучи эгоистично-корыстными, могли привести лишь к страданию и если бы только моему, ибо Карма ― штука совсем нелицеприятная и опасна непредсказуемостью для человеческого рассудка, подчинённого неуправляемым эмоциям!..

С другой стороны, мне было немножко не по себе от странного чувства, если такое состояние можно было так назвать, что при первой же мысли-вопросе о чём-либо, Внутри меня возникал как бы само собою Ответ, иногда сразу, а иногда даже через пару дней, но непременно!..
Или вдруг, вроде как ни с того и ни сего, мне в голову приходила мысль, что предстоит услышать или увидеть то-то и то-то, и это что-то действительно происходило и даже именно так, как предполагал, даже если люди, от которых зависело событие или ситуация, пытались врать или поступать наперекор…
Главное, нужно было вовремя ловить подобные сердечные импульсы и правильно реагировать до того, как рассудок начнёт их пережёвывать, а потом поступит по-своему, но не по-Божественному…

Потому, когда человек говорил что-либо, я почему-то слышал, скорее даже не слышал, а понимал совсем не то, что он говорил, а именно то, что он думал на самом деле, или даже то, почему он так думал и что и как по мыслям его в будущем отразится, хотя язык его говорил совсем иное и даже делал человек...
В общем, каким-то удивительным образом я, совсем не прилагая к тому ― к Прозорливости ― своих усилий, общаясь с людьми, различал в них ложь и лицемерие от Правды и Истины!..

С одной стороны, это было здорово, но с другой, совсем того не желая, стал врагом для людей, даже ели они о том, то есть о неприязни в себе относительно меня и не догадывались!..
Ведь никто не хочет, чтобы кому-то ведомы были их тайные мыслишки…

Именно обо всём этом промелькнуло в моём сознании, глядя на друзей и слушая их негромкий разговор…
Немного грустно было знать то, что им ещё не ведомо и лишь предстояло когда-нибудь узнать, но зато я вдруг понял, почему при первых встречах с Другиней, какие-то предчувствия гложили душу мою, и вот оно свершилось…
Немного тоскливо было от осознания, что моя предстоящая жизнь исключала плотские отношения с женщиной, кроме платонических, конечно, и поначалу это даже раздражало…
Но с другой стороны, и я не мог представить, кто был способен знать о том, что многие женщины были именно МОИМИ, даже если в миру они замужем за своих мужей, и Другиня в том числе…
Во как!

… Так ночь пролетела, и утро дождливое наступило, а у меня ни в одном глазу сна не предвиделось…
Но рано или поздно, однако, всему приходит конец, пришлось и нам расставаться.
И тут мне случилось решать первую проблему, связанную с моим неожиданным Пониманием предстоящей ситуации: кому же провожать Другиню домой?!..

Зачем оттягивать то, размышлял я, что непременно должно было произойти согласно Идее Божией, о чём я созерцал столь неожиданным и необычным образом, и как о том незаметно преподать друзьям моим?
Но всё разрешилось довольно просто…

Подумав, что неплохо было бы поначалу растопить печь, чтобы сырость из хижины изгнать, я пошёл в дровяник, и своим острым топором стал колоть лучинки для растопки… И как то совсем непонятно для меня, топор вдруг выскользнул из руки и остриём ударился мне в ногу, пусть и несильно, но раскроив штаны и кожу на коленке!
Тёплая кровь растеклась по ноге, а я зажал рану и на одной ноге поскакал домой искать перевязку…

Бинтов, конечно, у меня найти невозможно было, так что пришлось Другине рвать на полосы последнюю наволочку мою с подушки и, приложив на рану вместо ваты быстро принесённый Богатырём сырой мох с болотца, аккуратно перевязать ногу и заботливо уложить меня на постель…
Я, конечно, не столько был раной озабочен, сколько блаженствовал от внимания друзей и ещё от того, что мне не нужно было чувствовать себя неловко, когда придёт время прощаться и провожать Другиню.
Теперь эта забота свалилась с моих плеч и перекинулась на куда как более мощные плечи Богатыря.
И я понимал, что он был более достоин этой доброй женщины, чем я, а вернее, он ещё мог ей дать то земное, необходимое и правильное, в чём я уже совсем не был заинтересован…

Тем не менее, глядя в окошко на удалявшиеся в сторону деревни силуэты моих друзей, я понимал, что всегда буду не-е-ежно целовать Душу моей Другини и очень очень любить её…
Странное дело, но когда мне нравилась женщина, она всегда пред взором моим мысленным почему-то представлялась кормящей грудью своего ребёнка, и по этому признаку я чувствовал правильную Суть её!..
И наоборот, если при общении с женщиной такой образ спонтанно не возникал в моём воображении, то и человек этот мне казался каким-то неправильным, пусть и не грешным в обычном понимании этого слова, но каким-то скрытным, неискренним, словом ― тёмным, что ли, хотя словами даже самому себе трудно это было объяснить, почему так…

Друзья, тем временем уже приблизились к лесу, и я вспомнил свою Мантру, что «…как бы ни было мне тяжко и грешно по Пути пройти извилистому О-ДИ-НО-КО, но только Свет Звезды моей далёкой мне Жизнь и Смысл даёт широко»!..
И ещё вот это, мол, «…каждый день, вставая и кружась волчком в безумии людском, постигну Смысл Идеи ратной, в потоке не сложившихся надежд отвратных», то есть, тяни, милок, свой Крест в одиночестве ради вот этих добрых людей, чтобы они были Счастливыми и Радостными, а то иначе никакого Смысла тебе жить, пингвин раненый, нет и уже быть не мо-о-ожет!
Ну согласись, согласись же, что Счастлив, предвкушая Радость друзей своих в их совместной жизни?..

Да-да-да-а-а, признался я сам себе, это действительно было так!.. О-о, как Светлый Юноша был пра-а-ав… Но никто, кроме испытавшего Раны на Кресте СВОЁМ, не в состоянии понять Блаженства Самопожертвования ради Света Истины Жизни!..
Но о том мог знать только большой «Я» человека, с которым сперва необходимо соединиться.
А маленький человеческий «я» во мне, пусть и основательно подросший, и даже признававший и общавшийся со своим большим «Я», нем не менее часто ещё отвлека-а-ался, и потому не подозревал, что мою Радость ожидало Испытание и ещё како-о-ое…

Но в одиночестве долго мне не пришлось побыть. Богатырь, по-дружески, да и просто по-человечески озабоченный моим самочувствием, приходил навещать меня, пока рана моя затягивалась, и я не мог сгибать ногу.
Зато Провидением, видимо, было так уготовано, что мы могли долго и спокойно беседовать и сблизиться ещё больше, находя друг в друге, к удивлению обоюдному, много такого, что и в самих себе…
Но главное, что в Душе мы оба были неугомонными сталкерами и могли говорить о Постижении чего-то такого Неведомого в Беспредельной Жизни часами напролёт, не замечая времени суток и не испытывая никакой усталости!..

Выяснилось, что мы не только мыслили одинаково и стремились к одному ― к Познанию Неведомого Бога любыми возможными средствами, отдавая предпочтение Сердечному Порыву и образу жизни своей, но почему-то даже и выражались почти одинаково, теми самыми словами, терминами, выражениями, оборотами речи…
У меня было такое чувство, что я ― это он, а он ― это я… И у меня, слушая Богатыря, вдруг возникла мысль, что именно так воспринимал меня и Светлый мой Юноша!..
Как-то незаметно складывалась некая картина моего собственного Бытия, моей или, скорее, нашей со Светлым Юношей Сути, выражавшейся определёнными людьми во плоти, и Другиней с Богатырём в том числе…

Я живо припомнил давние объяснения Светлым моим Юношей, когда о говорил, что «Человек тоже является Вершиной-Иеррахом малой или своей Пирамиды, но только если сам это ОСОЗНАЁТ, из кого она состоит»…
То есть, стал догадываться я, получалось, что это странное чувство при встрече с Другиней, а потом и в беседе с Богатырём было не что иное, как процесс того самого постепенного ОСОЗНАНИЯ себя на Вершине «малой или своей Пирамиды», и кем для меня, то есть для маленького «я» во плоти был Светлый Юноша, тем был я для Богатыря и Другини, только воплощённый?!..

И что из этого следовало тогда? Мог ли я о том сказать даже своим новым друзьям, чтобы не вызвать в них подозрение ко мне или даже неприязнь и отторжение? Или они сами чувствовали нашу невидимую взаимосвязь и потому тянулись друг к другу и ко мне?..
Тем не менее, подозревал я, всё было именно так, как было, и это невозможно было отрицать безболезненно, чтобы Закон Божий или нелицеприятная Карма не сложилась так, чтобы потом не пришлось сожалеть о последствиях.
Но мне приходилось помалкивать о своём Постижении этой стороны удивительного Бытия и утаивать её даже от столь искренних Искателей Истины, какими были мои друзья.
Надо сказать, однако, сознавать сию Тайну в одиночестве было не так-то про-о-осто…

Когда же Богатырь в один из каких-то дней во время своего визита обратил, наконец, моё внимание на лежавшую на столе зелёную папку с напечатанными машинкой моими рассуждениями, я понял вдруг, что началось, и он ― лишь первый из…

… Да, именно Богатырь был первый из тех, кто должны были появиться в моём окружении, согласно хотя и медленному, но постепенному и необратимому Развитию Духа моего по Воле Божией, которой я, честно признаться, даже о-о-очень скрипя, но подчинялся, и согласно уже раньше сказанному мне, что мой «Свет Души несёт собою не только Благость, но и Лучистость Знания в Процессе НЕОБХОДИМОГО Познавания Истинного Бытия» не только мною, но и теми людьми МОЕЙ Пирамиды, кто пусть и бессознательно, но уже ОТРАЖАЛИ МОИ КАЧЕСТВА СОЗНАНИЯ!

Да-а-а, не так-то просто даже самому себе объяснить рассудком то, что Сердце чувствует мгновенно…
Потому, не вдаваясь в рассуждения, я с интересом слушал Богатыря, о чём Другиня моя беседовала с ним в тот день по пути в деревню, то есть, о содержимом моей зелённой папки и очень хотела, чтобы он с ней ознакомился…

Пока Богатырь вбирал в себя это самое бумажно-печатное содержимое папки, несколько дней я, оставаясь в полном одиночестве, предавался глубоким размышлениям, от которых, хоть тресни, ну никак не избавиться было…
И зудились, и зудились мысли всё об одном и том же, как надоедливые комарики, или будто кто специально окунал мои мозги в тазик с одной и той же «инфой» и плескал в ней мордой, словно пытаясь в чём-то вразумить меня до того, как придётся мне принимать решение!..
Видимо, и в том я, прыщик этакий, ведь честно отдавал себе отчёт, была реальная опасность моего отступничества вопреки Воле Божией?..
А проще говоря, ― предательства!

Почему же такое возможно было, задавался я вопросом, если во мне, как в скворечнике, уже сидел Светлый мой большой «Я», который не должен был ведь допускать никаких отступничеств маленького «я»?
Или, всё-таки, этот маленький прыщик, пользуясь плотью, всё ещё мог увести меня в тупиковые дебри в болотистом лесу во тьме кромешной?.. До коле же он будет привносить сомнения в душу мою, или же существование во плоти определяет Свободу Выбора до того самого момента, когда все тела матрёшкины мои россыпятся каждый в отдельности и будут торчать в своих сферах деятельности, не желая знать друг друга?..
Но тогда это будет смерть моей Единой Индивидуальности в МАКРО-Беспредельности Мироздания!

Да, так и будет, словно кто-то говорил во мне, если не перестанешь умствовать впустую, выискивая оправдание своим чисто человеческим слабостям, отпихивая в сторону то, что важно для Творца Единой Жизни…
А потому, каждое твоё, мол, тело, начиная от плотского и кончая Духовным, должно быть устремлено Прямо и Вверх, не сворачивая ни вправо, ни влево, но Единым векторным Движением Души ― в не движении телесном, однако! ― просветлено до такой степени, чтобы сияло оно уже самостоятельно, но не то, что совсем уж обособленно, ибо Единство в Свете не приемлет никаких расколов, но как бы автономно, как отдельная звезда, качественно неся одни и те же Ценности Творчества Красоты Беспредельной Жизни. И тогда…
А что тогда?

Эть… эть… Надо же, как Внутренний мой Парнишка-то Светленький встрепенулся во мне, аж Сердце заколотилось, как во время Молитвы перед Алтариком моим!..
Ах-х, как же он старался, как подска-а-азывал, долбя наставлениями прыщика своего ментального, что только при КАЧЕСТВЕННОМ ЕДИНСТВЕ все-е-ех множественных тел человека, возможно Лучистое Сияние Познания Истины или Со-Творчества Жизни с Богом, Который есть Любовь!..
Что только в тако-о-ом случае Дух человеческий приобретает Способность Сиять ДВЕНАДЦАТЬЮ Лучами Совершенства и в том удивительная Тайна Эволюционной Жизни человеческой!..
Во-о как? Мудрё-ё-ёно...

И эти Двенадцать, как и всё в Бытии, сотворённом ПСИХИЧЕСКОЙ ЭНЕРГИЕЙ Любви, обладают своими формами и… Что и?..
Да конкретными воплощёнными индивидуальностями, и ТВОИМИ ― то есть МОИМИ! ― в том числе...
И кто же они, а-а?..
Меня даже в жар бросило от неожиданной догадки и от совпадения со святым Писанием…
Но совпадение ли?..

Та-а-ак, доехали, добрались, докати-и-ились… Вот она, сектантская закваска, что ли?..
Да разве возможно кому-то заикнуться о том? Да разве возможно даже Богатырю о том сказать?
Да никогда!
Но как бы я ни тряс головой, словно от наваждения, как бы ни пускал пузыри, сунув голову в бочку с холодной дождевой водой, как бы ни ковылял в раздражении с выпрямленной вперёд ногой кругами по двору во радость вечной вороны, никак не мог избавится от этой мысли… Одним словом, полное «Ка-а-а…» получалось с абсолютным «…рррр!», и всё тут…

Но Мантра моя, как живая, вихрем носилось в голове моей, долбала по Сердцу, щекоча все нервы снизу доверху и лезла из ушей, что «как бы ни было мне тяжко и грешно по Пути пройти извилистому одиноко, но ТОЛЬКО СВЕ-Е-ЕТ ЗВЕЗДЫ МОЕЙ ДАЛЁКОЙ мне Жизнь и Смысл даёт широко!»...
Звезды Духовной, которая излучает ДВЕНАДЦАТЬ ЖИВЫХ ЛУЧЕЙ, и не абы как, а ЖИВЫМИ ИНДИВИДУАЛЬНОСТЯМИ, и во плоти также, если их Единый Иерарх во плоти!..
Одна-а-ако…

Ла-а-адненько, пусть будет так... Но мы ещё посмотрим и очень даже внима-а-ательно, на что годился Богатырь-то наш, потирал я руки от удовольствия, что нашёл, наконец, зацепку увильнуть от будущей ответственности перед Богом… Но как именно?
Да жизненными ситуациями. Я не верил, что без искушений обойдётся: уж слишком большой Опыт приобрёл в своих метаниях Духовного Поиска и, как говорится, тем самым местом чувствовал, что Богатырь, как бы рьяно он ни мычал на берегу озера свои Мантры, но Духом был ещё сырова-а-ат…

Конечно, он был умница, что не встал в позу против христианства и привычной Веры местных людей, но, когда-то тайно от родителей крещённый своей бабушкой, он честно исповедовался и Причастился в нашем Храме, как и все обычные прихожане, тем стяжая уважение со стороны здешних аборигенов.
Зна-а-ачит, рассуждал я, у него были задатки воспринимать Единого Бога без каких бы то ни было религиозных делений и думал он больше не о себе, а о том, чтобы не обижать людей и не вводить их во искушение своим странным поведением. Это уже хорошо-о-о…
Так что, как мне пришлось нечаянно подслушать беседу хуторских бабулек, мол, да пусть он там мычит себе на берегу, ведь никому не мешает, ну никакого же вреда… Зато и дровишки переколоты у всех, и отремонтировано даже то, на что уже никто не надеялся и т.д. и т.д. …

Но я-то жда-а-ал и надеялся, что моё желание проверить Богатыря нашего увенчается успехом, а там и погляди-и-им ещё…
И ведь дождался!..

…Встречались мы с Богатырём всё чаще и чаще, но это он сам больше искал общения со мною, и, надо сказать, я никогда не испытывал неудобства от его присутствия, даже рад был поговорить о том, что нас волновало больше всего.
Постепенно сдружившись, я задал, наконец, ему вопрос, чего это он достиг своим высиживаниями в позе Лотоса и мычанием на берегу?

Ответ, конечно, не удивил: медитация, энергии, очищение, гармонизация, сила воли и всё такое и ещё в три короба, но, по большому счёту, для меня ничего толком не объясняющий…
В подобных общих ответах, по-моему, ускользал главный смысл такого изнурительного высиживания.
Всё-таки предпочитал я конкретику, а не трату времени и усилий на какие-то общие, и так известные цели обычного проживания в этом мире сытым, здоровым, под крышей и в тепле, да чтоб и мухи не кусали...

Но, после того, как Богатырь ознакомился с содержимым моей зелёной папки, его удивил мой Опыт Созерцания не какой-то там непонятной энергетической, а ЖИВОЙ ЖИЗНИ, то есть Жизни самоосознающих Индивидуальностей, к чему он, оказалось, всегда бессознательно стремился!..
Да, конечно, он во множестве читал о подобном Опыте у других, известных экстатиков прошлых веков, например, у Э.Сведенборга и т.д., но никогда не подозревал, что ему самому мог встретиться человек с подобными способностями, а тем более и самому достичь такого состояния, чтобы созерцать Невидимое!..
Однако, эти трели признания мне не нравились. Ведь главное-то было не созерцание само по себе, а ПОЧЕМУ и ЗАЧЕМ этот Дар дан человеку?!..
И потом, ведь не простая женщина на дороге и не спроста указала ему Путь, видимо, и на нашу встречу?..

Медитации ради медитации это ментальные игры, но только Медитация ради конкретной и Высокой Цели, навеянной СЕРДЕЧНЫМ Устремлением, открывают в сознании человеческом нечто такое, что уже угодно Богу-Творцу , сотворившему для этого человека!..
Ведь он не просто же так исповедовался и Причащался в Храме нашем, спросил я?..
О да, конечно, басил в ответ Богатырь, мол, почему-то во время одного путешествия в Алтайских горах, когда сидел и отдыхал на гребне между двумя вершинами под облаками, неожиданно возникшая однажды именно Ве-е-ера в Отца Небесного и Творчество Им столь прекрасной Жизни заставляло его искать общения с Творцом, ну ещё и…

Во-о-от! Именно это «и» интересовало меня в Богатыре больше всего!..
Обряды, наряды, медитации и в действительности лишь внешняя вера были на самом деле ещё только цветочки, которые могли потом плодоносить, но могли и побиты быть заморозками обыденки и суеты, и потом даже засохнуть на ветвях Древа Жизни человеческого…
Но «и» или тот самый зудливый Дух Поиска чего-то Неведомого, что заставляет человека нервничать в суете серой обыденки, это сталкерское Стремление любой ценой, даже ценой собственной жизни во плоти Познать Нечто, делает человека Человеком с большой буквы!
Именно тогда он перестаёт быть жующим и плодящимся животным на двух ногах и постепенно становится Индивидуальностью Божественной…

Но всего этого, конечно, Богатырю не излагал, об этом он должен был сам догадаться, тем более, что он рассказал, что во время медитации часто созерцал какие-то вдруг возникавшие огненные всполохи и даже звёздочки, иногда ярко золотистые, иногда фиолетовые или голубые, но появлялись и жёлтые и белые с чёрной серединой…
Это, конечно, были признаки его будущих Духовных способностей, но меня крайне удивило то, что сам я не только многое из того, что творилось в сознании этого человека, понимал, но и ЧУВСТВОВАЛ его дальнейшую Судьбу!..
И разве могло быть иначе, если он ― я, а я ― он?! Но осознавать себя в другом человеке, да ещё таком медведеподобном, извините, немного шокировало… по началу…

Однако, наши беседы на Духовные темы, скорее всего, возымели некое действие, чтобы Богатырь как-то иначе отнёсся к своим медитациям, отдавая предпочтение не столько успокоению мозгов своих, сколько ВОЗБУЖДЕНИЮ Сердца в простой искренней Вере к Создателю, как это делали без всякой восточной экзотики туземцы наши православные.
Как определил я это в нём эту способность, о которой он и сам-то не ведал? Да очень даже просто, благодаря обычному псу.

Пока Богатырь бессмысленно воевал со своими мозгами, пытаясь утихомирить вечно бушующие мысли, сидя на берегу и честно мыча Мантры, он не был опасен легиону бесов, которые обычно невидимо снуют вокруг людей с одним лишь желанием напакостить им так, чтобы те пищали и визжали от страдания, а рогатые и хвостатые только и ждали того, чтобы вампирически наслаждаться столь мощными отрицательными чувственными излучениями глупцов во плоти земной.

Но когда средства и цели в сознании Богатыря изменились, и он, также сидя с завязанным в узел ногами басом мычал «О-о-о-м-м-м…!», однако, с совсем иным настроем, и домычался до того, что, как он потом рассказывал, расплакался как ребёнок, мне стало ясным, что быть ему искушённым… Бесы сердечных порывов в Молитве-Медитации человека не прощают никогда!..

Потому, предчувствуя, что-то интересное и, быть может, даже и весёлое, я как-то в одно утро поднялся с постели раньше обычного, и похромал к озеру, чтобы поглядеть на Богатыря…
Добрался туда, однако, раньше его самого и притаился в кустах на своём обычном месте наблюдения…
В то утро мой друг, видимо, задерживался, и пришлось изрядно обождать его, подкармливая собою вездесущую мошкару… Но я всё равно сидел тихо и потому увидел, как к тому месту, где обычно сидел в позе своей Богатырь, подбежал пёс, понюхал там-сям, поднял заднюю ногу на куст осоки и, довольно вывалив длинный язык набок, сделал то, что в таких случаях и делают эти четвероногие…

Мне этот паршивый пёс был хорошо знаком. По характеру своему он был копией местного жителя, ещё при советской власти партийным руководителем перебравшегося в райцентр, старый родной дом которого на хуторе нашем зимой пустовал, охраняемый псом. Зверя этого поганого подкармливала одна сердобольная бабулька, получая за это вознаграждение от его хозяина.
Вот уж действительно в данном случае хозяин и его пёс полностью соответствовали друг другу, и я всегда поражался, что может существовать в мире нашем столь пакостное животное!..

Я был уверен, что пёс этот был одержим самым что ни на есть гадливым бесом, и потому обладал удивительной способностью предугадывать всё, что ему было полезно или, наоборот, опасно. Он воровал у людей-соседей не только всё, что было съедобно и переваримо для его собачьего желудка, но и утаскивал их вещи, как говорится, плохо положенные.
Так что, зная о существовании этого пакостника, все хуторяне были выдрессированы животным не бросать вещи, куда попало, а о еде и говорить-то бессмысленно…
Но тварь эта до такой степени была хитрой, что добиралась даже туда, куда и человек-то не каждый осилит попасть!..
Мне как-то даже приходилось наблюдать, как пёс, для достижения своей цели в погоне за котом, который в зубах держал подаренный хозяйкой кусок колбаски, сумел вскарабкаться по простой лестнице на крышу дома, и помешала-то ему схватить кота только дымоходная труба!..

Да-а уж, лучшего катализатора для закалки Духа человеческого и не найти было во всё белом свете, решил я, подглядывая, как пёс, как и я, осторожно выглядывал из-за куста, посматривая на Богатыря, располагавшегося на своём месте для медитации …
Я был поражён, какой же хитро-подленький взгляд был у того животного-о!..
Когда Богатырь в то утро в первый раз замычал басом «О-о-о-м-м-м!», пёс сперва шугнулся в сторону, но потом, обернувшись, и не видя за собой погони, презрительно поднял ту саму ногу на ольшинку и ― я прямо-таки прочитал во взгляде его! ― подумав, что ещё вернётся и не то сделает, подняв хвост достойно удалился…

Когда же следующим утром я, сгорая от любопытства, опять подкрался к озеру, то успел в самый момент, так как пёс испражнялся именно на том самом, излюбленном Богатырём, месте!
Сделав своё мерзкое дело, пёс убежал, довольный жизнью и пакостью.
А я, изнывая, остался дожидаться реакции своего друга…

…О-ой как нехорошо подглядывать за людьми, тем более, когда они о том не подозревают… Виноват, виноват, виноват!
Но в данном случае я сам себя убедил, что цель оправдывала средства, и всё тут.
Мне просто необходимо было узнать, насколько реально человек был продвинут не словами, а в жизненных ситуациях на Пути Духовного Совершенствования.
По себе ведь знал, что можно часами и сутками сидеть в «асанах» всевозможных и «пранаямить», как паровоз, пытаясь постигнуть какую-то истину, а при малейшем искушении, срываться, выходить из себя, будто бык разъярённый при виде красного цвета!..

Богатырь, правда, не стал сразу бросаться во все стороны в бешенстве и бодаться при виде шикарных экскрементов на своём «священном» месте, но глубоко задумчиво постояв какое-то время, решая, как отнестись ко столь неожиданной находке, и, видимо, посчитав, что это «дар богов», для которых не существует зла, ибо оно иллюзорно и только в сознании человеческом, аккуратно сгрёб палочкой «дар» на лист лопуха и зашвырнул в кусты, да так сильно, что я еле успел увернуться от «благословения богов»…
Я чуть не рассмеялся, прикинув, как всё это прилипло бы мне на лоб!..
Однако, в то утро делать мне больше там было нечего.

К моей величайшей радости, когда на следующее утро опять подкрался к озеру, то «дар богов», выдавленный, как из тюбика кружочками, через анальное отверстие паршивого пса, на «священном» месте был ещё больше!..
И мне показалось странным, что, по сравнению с прошлым разом, «благоухал» «дар» настолько сильно, что мне не терпелось быстрее дождаться Богатыря, чтобы он его аккуратно сгрёб и зашвырнул в сторону…

Но когда Богатырь также безмятежно, но уже саперной лопаткой, предусмотрительно принесённой под мышкой, аккуратно отнёс собачьи экскременты в сторону и закопал в песок, мне показалось странным, что отвратительнейшее «благоухание» не улетучилось даже, когда я вернулся домой… Только внимательно осмотревшись, к своему отвращению обнаружил, что вчерашний «дар» был размазан на моих брюках!.. Это ж я сам вляпался в собачье… Чтоб ему-у-у!..
Стоп!
А Безмятежность-то где твоя, пингвин ты обос…, а-а?!

Д-а, собачка действительно была не подарочек, подумал я, когда и на следующее утро куча лежала на прежнем месте, и мне показалось, что не только Богатырь проходил Испытание искушением на прочность Духа своего…
Однако, он решил немного поменять тактику и, подумав, видимо, что «боги» переусердствовали «дарами», закопал их и перебрался по берегу на десяток метров в сторону, продолжая безмятежно будить округу своим мычанием…

Но события начинали развиваться более стремительно и увлекательно, чем я ожидал.
Дошло до того, что весь берег был основательно унавожен псом и перекопан, хоть картошку сади, и не осталось больше в том месте свободного береге, куда переносить «священное» место… Не вырубать же сплошняком кусты из-за какого-то гадливого пса!..
Ну-у, подумал я, потирая ладони, пришло время бедолаге другу моему отказаться от затеи «просветления» мозгов на берегу, раз уж так получилось… И я почти уверился в том, что Богатырь сдастся, особенно, когда он, придя однажды раньше времени, всё-таки застал преступника в са-амый момент преступления…

Но, против моего ожидания, Богатырь зашвырнул в того лопаткой с такой силой и отчаянием набитой рукою морского пехотинца, что если бы попал, то остался бы валяться на песке не отрубленный кончик хвоста собачьего, а сам пёс, рассечённый пополам!..
А так, только оглушающий визг разнёсся по всему хутору, что даже бабульки повыскакивали из своих убежищ, подумав, что мимо хутора заблудившаяся электричка пронеслась…
Однако, когда потом у колодца шло возбуждённое обсуждение о том, кто отгрыз хвост псу, я предусмотрительно намекнул, что недалеко в лесу накануне заметил свежие следы медведя…

Правда, когда увидел, как Богатырь, так же пришедший за водой, тяжело задышал при виде подло прижавшегося к бабулькиной юбке пса, осторожно поглядывавшего на него, и, скорее всего, замышлявшего очередную пакость, пришлось мне быстрее отворачиваться и уходить, чтобы не выдать себя еле сдерживаемым смехом…
И не стал я больше ходить по утрам на берег озера, так как и без того знал, что во-первых, Богатырь перебрался куда-то в лес мычать Мантры, а во-вторых, был уверен, что если б он встретился с псом один на один, то есть без свидетелей, да ещё в сумерках, то ещё большой вопрос, чем бы всё закончилось…

Вот так-то, подводил я итоги своим наблюдениям. Следовательно, эмоции у нас ещё не изжиты были, управлять собою не в состоянии и о каком-то правильном Постижении Света Истины не могло быть никакой речи и точка.
Следовательно, похлопал я в ладошки, вроде как отряхивая их от чего-то, ни о какой своей значимости не могло быть и мысли, а тем более ответственности за людей… Самим бы от дерьма своего, а не от собачьего очиститься…
Вот та-а-ак-то.

И когда Богатырь заикнулся мне, что ему понравился язык и стиль моих письменных рассуждений, которые он прочёл в зелёной папке, и спросил, почему я не брался всерьёз писать, то мне пришлось резко менять тему разговора нашего, давая понять, что подобный вопрос и в будущем не имело смысла поднимать.
Крайне обидевшись сам на себя, но почему-то не столько из-за себя, сколько из-за Богатыря, не выдержавшего Испытания, хотя-я… По большому счёту, ведь он тоже был я, а я ― он, то я, который конкретно я сам, схватил папку свою злополучную со всеми записями и, решив никогда больше не касаться пишущей машинки, зашвырнул с таким же отвращением и силой в печку, как Богатырь дерьмо собачье в кусты.
Вот так.

В первое же воскресение пошёл в деревню и встал в очередь на Исповедь.
Всё, хватит, решил я, всей этой псевдодуховной муры, когда душа моя всё ещё могла излучать такие мерзостные энергии отвращения и даже злости, а в действительности подпитывать вездесущих гнусных бесов, с которыми борьба не может быть сапёрными лопатками и отрубленными хвостами, а лишь Молитвою ПОКАЯННОЙ…
Ибо Свет не может осветить душу если нет в ней Терпимости и Всепрощения, Безмятежности и абсолютно бескорыстной Любви не только к ближнему своему, но и ко псу паршивому, будь он неладен… Ой, прости меня, Господи!..

Что можно было сказать Богатырю, который тоже был я, если сам я в прямом и переносном смысле был обляпан «дарами» «богов» рогатых и хвостатых?..
Это ведь только через собаку бессловесную бесы достали нас, а что было бы, если посерьёзнее чёрные «ребята» взялись за наше воспитание, а-а?!..
Ну не смог Богатырь выдержать подлости бесовские, и теперь предстояло мне делать всё, чтобы Свет Истины не только возобновился в душе моей, но и в Душе моего медведеподобного друга, то есть меня в нём… Или его во мне?.. Да в нас обоих, чего уж там…

Потому, когда подошла моя очередь идти к любимому батюшке на экзекуцию, я был готов на самые изощрённые пытки инквизиции, готов был кровью под самым тупым ножом гильотины своей шеей искупить слабость Богатыря…
А батюшка родненький-то, чувствовал я, так и ожидал, как бы побыстрее вцепиться в меня и хорошенько потрепать мою Госпожу Совесть за то, что ему самому приходилось лазить на колокольню и звонить, что, как шипели на меня богомолки, в бедолагу не раз вгоняло насморк…

… И тем не менее, я не собирался подчиняться человеческой воле и человеческим же правилам религиозным, если они ущемляли мою Свободу, дарованную мне Богом.
Раз и навсегда постиг я простую Истину, что никто, кроме Бога-Творца Жизни не может и не имеет права указывать человеку, как жить и что делать, если он сам добровольно не желает ярма чужого на шею свою.
Для человека, чувствовал я и в силу того ЗНАЛ, единственный Авторитет ― Создатель его, если есть Вера, конечно, в Душе, а потому, ничего кроме одной мысли о Единении с Создателем, не может быть никакой иной цели.
Только КАЧЕСТВЕННО соединившись своим человеческим сознанием с Сознанием Создателя можно и даже нужно с Ним Со-творчествовать формы Жизни в Любви, Красоте и Гармонии в Сферах любой материальности!..

Но ничего этого я не сказал батюшке, как ничего не говорил и Богатырю о его внутренних проблемах, следуя тому же Правилу Свободы личности и её собственного Выбора.
Однако, кроме того, что мне совсем и не батюшкой сказано было не игнорировать людей и находиться в Храме, мне и самому о-о-чень нравилось молиться, иначе говоря ― обращаться к Богу и говорить с ним именно в пропахшем ладаном Храме, в котором чистота, красота, святые Образы, священные Символы и уже готовые магические формулы располагали душу мою к Восторгу и Покаянию за свои ошибки…
К тому же, я совсем не дичился людей, но отшельничествовал только потому, что мне не нравились их потрясающее невежество, что касалось важности Психической Энергии, и слабость ко греху, во что люди всячески, правда, чаще всего бессознательно пытались меня втянуть…

И когда я, обливаясь горькими слезами, громкой трелью перечислял грехи СВОИ, тем самым опять опередив батюшку, собравшегося наставить меня на путь истинный, скорее всего, по его личному пониманию, вдруг передо мною возник образ Богатыря, с грустным видом, почему-то ночью, как мне показалось, сидевшего у колодца хутора нашего… Вокруг друга моего шарахались мно-о-ожество противнейшего вида сущностей, пытавшихся повлиять на него, искушавших его, да так сильно давя бедолаге на мозги, что мощный широкоплечий мужчина даже скукожился, сидел, как затюканный щенок, а мерзости эти готовы были растерзать его с воплями и злорадным хохотом!..

Не дожидаясь, пока бесы добьются своего, я изо всех сил завопил «Господи-и-и! Спаси, спаси, спаси Душу друга моего!»… И мне показалось, что я кричал так вечно, отчаянно пытаясь разбудить как-то неестественно засыпавшее сознание Богатыря… И вдруг, я прекрасно это видел, Луч Света низринулся на него, высвечивая мерзости, окружавшие бедного друга моего, которые со страшным визгом в ненависти и страхе рассыпались по сторонам!..
Но медленно, очень медленно побуждался Богатырь, расправлял свои широкие плечи и поднимая голову Вверх, к Небесам… Постепенно выражение его лица от глубокой отчаянной задумчивости начало светлеть и преображаться… Он даже встал, поднял руки к верху и я услышал из уст его ту же самую Молитву, которую вопил я в Храме в тот самый момент!..

Только после этого я выдохся и замолчал, даже не заметив, как батюшка отпустил мне грехи… Очухался только, когда кто-то двое подхватили меня под руки, оттащили от исповедального аналоя и усадили на скамью в дальнем углу Храма…
Долго я приходил в себя, хотя Другиня моя, которой до того не заметил, и говорила что-то мне участливо, видимо, понимая, что неспроста я в очередной раз не сдержался в молитвенном Экстазе…
У меня дрожали руки, и всё тело было полуомертвевшее… Ничего не хотелось говорить, так как Сердце моё ещё колотилось в груди так сильно, что даже думать о чём-либо было тягостно…
Господи, подумал я, до чего же стыдно выглядеть в глазах людей чокнутым…

Конечно, всегда удивительно было, что последствия после такого моего душевного состояния неизменно отражались наяву конкретной ситуацией… Потому, когда через пару дней я увидел Богатыря, мирно идущего по улице вместе с тем самым псом гадливым, да ещё ласково разговаривавшего с ним, а тот счастливо улыбался, высунув язык между клыками, и виляя обрубленным хвостом, то поскорее присел на скамейку у колодца, чтобы не свалиться от изумления!..

Та-а-ак вот, в очередной раз подумал я тогда, как мудро-то Создатель вытворяет Души наши людские, как не уставая отскребает, отмывает от грязи и ваяет, будто скульптор в студии своей, то есть на Земле, и ведь добивается Своего, рано или поздно…
Вот и Богатырь как-то вечером постучался в дверь моей хижины, пожелав побеседовать, как говорится, по душам… Вернее, это он свою Душу пожелал раскрыть передо мною…
Пришлось выслушивать.

Конечно, говорил он то, что для меня не было новостью. Например, как он, после долгих размышлений над стыдом своим из-за той собаки, вдруг пришёл к выводу, что столько много времени потерял, чего-то высиживая, рыча Мантры, а тут вдруг такое сильное Чувство Покаяния проняло за своё несовершенство, что не мог совладать со своими эмоциями и разревелся, как ребёнок… И вдруг в слезах почувствовал, как стало легко и радостно от возникшей мысли, что Бог-Творец его слышит!.. Что только по Его Милости возможно было достичь такого Возвышено-умиленного состояния, которое не хотелось больше терять никогда!.. И это возможно была всегда и мгновенно лишь по Вере и Чистоте Души своей покаянной!..
Действительно, Дух Святой порою непредсказуем…

Мало по малу разговор наш перешёл на иные темы, и, наконец, Богатырь решился спросить о моей зелёной папке, мол, хотелось ещё раз почитать…
Но Бог мой, как он ахнул, когда узнал, что я с папкой той сделал!.. Сперва побледнел, потом покраснел, запыхтел и покачал головой сокрушённо…
Оказалось, что он с Другиней моей долго вместе размышляли, почему я не пытался серьёзно заниматься писательским трудом, когда мне было, что сказать, да так увлекательно?..

О-oй, опять всё сначала, подумал я, вздыхая… В чём проблема, если можешь не писать, то и не пиши, отмахнулся я, догадываясь к чему клонил Богатырь.
Ни одна книга ещё сознание человеческое не переделала, ибо только жизненные ситуации и набивание шишек на собственном лбу даёт лучший Опыт. Можно быть, как говорится, семи пядей во лбу, крутым интеллектуалом и энциклопедией знаний всяческих, но когда, мол, хвост прищемят, то куда спокойствие и вежливость деваются?!

И чтобы сразу поставить точку на подобных рассуждениях, я, шутки ради, предложил другу своему плечистому самому попытаться писать, а ради этого я мог бы передать ему и пишущую машинку, чтобы мне себя больше не искушать ментальной игрой. Всё-таки куда как интереснее было созерцать нечто Внутреннее, а потом и наблюдать в жизни, как моё сознание меняло качества сознаний людских, но про это рано было ему говорить.
Но Богатырь тут же стал ковать железо, пока оно горячо, видимо, уже давненько подумывавший о том, чтобы сохранить то, что он считал важным не только для себя, но и для людей. Потому он и просил у меня зелёную папку…

Бог мой, обрадовался я, да забери всё, что тебе нужно, машинку, книги, которые мне давно уже не нужны были, и вперёд!..

Вскоре медведеподобный друг мой, увлекаемый, к моей тихой радости, сердечными делами, перебрался в райцентр, но я наотрез отказался участвовать в мероприятиях, связанных с браком, как бы он с Другиней моей не упрашивали.
Зато пообещал прийти в тот назначенный Другиней день к толстой её родственнице, чтобы узнать, наконец, о каком-то обещанном сюрпризе.
И день тот наступил…

… Вот так и получилось, что сидел я, как неожиданно мешком из-за угла пришибленный, за большим праздничным столом по случаю Дня Рождения Другини моей, и потел от жуткой стеснительности, укоряя себя, что вовремя не осведомился у неё о том, что намечалось понятием «сюрприз»!..
Вообще-то, предупрежда-а-ать надо…
Допрыгался… Знал бы, в жизни б не пошёл… А не-е-ет, уже когда допёрся до леса, вспомнил, что Другиня просила прихватить мою губную гармошку, и вернулся за ней, чтобы поскакать обратно в деревню вкусные пирожки на халяву лопать, чревоугодник несчастный…

Всегда терпеть не мог находиться на подобных чужих семейных мероприятиях и мучительно выискивал какую-нибудь зацепку, чтобы поскорее слинять домой, но никак не хотелось обижать счастливую Другиню с её супругом.
Что ж оставалось мне делать: погибать, сжавшись в комок и упёршись взглядом о большую щель на полу, сожалея, что не муравей и не мог незаметно в неё пролезть?..

Но праздник постепенно набирал обычную деревенскую силу с шутками-прибаутками, песнями и неизменным поглощением всего съедобного на столе, притом в больших количествах… А у меня кусок в глотку не лез…
К счастью, кроме кваса никаких других алкогольных напитков не было, как потом узнал, по настоянию молодых супругов, друзей моих. Да и собрались отмечать День Рождения их хорошие друзья и знакомые не только деревенские, но и из райцентра, люди интеллигентные и воздержанные, решившие вспомнить традиции народные в деревенском быту… И это всем им, под руководством весёлой толстушки-хозяйки, надо было признать, удалось на славу!..

Пели подруги Другини русские народные песни отменно, но как Богатырь басил припе-е-евы!.. Заслушаешься и закачаешься!.. Я даже не ожидал, что он прекрасно играл на обычной деревенской гармошке!..
Однако, сюрприз действительно был для меня неожиданным, когда после того, как все наорались и наплясались вдосталь и наступил момент спокойного чаепития со всякими десертными вкуснятинками, которые, как бы я не потел от стеснения, окружённый пышными молодухами в сарафанах, но истекал обильной слюною, вдруг услышал и увидел, как Другиня заиграла на семиструнной гитаре…
В наступившей тишине звучание струн, как заметил, очень солидной гитары, словно перенесло всех нас присутствовавших, казалось бы, в века бравых гусаров и скромных сударыней в каком-нибудь дворянском поместье XIX-века, а когда Другиня ещё и запела романс своим удивительным голосом, то я совсем расплылся от умиления, как тот глазурованный сырок на поджаренном хлебце… Даже странно было, что с нами не сидел очень мною уважаемый писатель Лев Толстой, а Наташа Ростова просто куда-то вдруг отлучилась на минуточку…

К своему стыду, я не знал слов ни одной народной песни, не говоря о романсах, хотя, обладая абсолютным слухом, помнил бесчисленное множество мелодий и мог их воспроизвести без нотных записей, просто по памяти и любыми вариациями…
Но я наслаждался пением и звучанием гитары, держа кем-то сунутый мне в руку пирожок, так и не откусанный, и тайком поглядывая на задумавшихся людей, соображая, почему всё-таки неестественной для меня была такая обстановка, да ещё до такой степени, что полностью пропал аппетит, и даже подташнивало, видимо, от перенапряжения?..

Однако, когда, Другиня закончила петь, отложила в сторону гитару и все зааплодировали ей, а потом загалдели, как это водится, когда праздник набирает обороты, она, наконец, подошла ко мне, скорее всего, по дружески или чисто по-женски почувствовав моё состояние, обняла ласково, как брата, и попросила не сбежать, а остаться, чтобы, когда все успокоятся, разойдутся и разъедутся, то поговорить втроём с Богатырём.
Пришлось терпеть, дав себе зарок больше никогда не попадать в подобные ситуации.

Да-а уж, признавался сам себе, был я человеком слишком скучным и унылым, чтобы ко мне кого-либо тянуло… Духовность и непонятная тишина Души мало кому нужны…
Трудно было тогда самому себе объяснить, что, может быть, проблема моя была как раз в том, что я перегибал палку со своей Духовностью?.. Или мне просто на роду было написано одиночество?..
От такой мысли стало ещё грустнее, по-доброму завидуя, если так можно было определить моё тогдашне состояние, счастью и веселью людей, хотя отдавал себе отчёт, что уже просто не доверял людям и опасался их, за исключением единиц, проверенных и любимых… К сожалению, слишком хорошо знал я, на что способны люди и не верил в их долгое счастье, которое в этом Мире лишь кратковременное состояние между двумя несчастьями… А уж в несчастье народец наш быстро забывал про веселье и такое мог натворить, таких дров налома-а-ать!..
Бог мой, подумал я, неужели пессимизм моё кредо и стакан для меня всегда наполовину пустой?..
Или всё-таки жизненный и Духовный Опыт, как и созерцание невидимого, и понимание Сути вещей умножало скорбь в душе моей?..
И это уже навсегда?

Не-ет, так не должно быть. Ну не нигилист же я отпетый, чтобы наотрез отрицать общепринятые ценности, идеалы, моральные и нравственные устои культурной и общественной жизни!..
Наоборот, я за Жизнь в Красоте и Гармонии, Любви и Радости, но против извращения этих Благих качеств, хотя…
Наверное, нужно было признаться самому себе, что мой скверный характерец и не пытался приспособиться к реалиям уже существовавшим, естественно сложившимся, но выискивал образ жизни ДЛЯ СЕБЯ и ПОД СЕБЯ, а если такие МОИ реалии никому не нужны были и я оставался в одиночестве, то чего пыхтеть тогда в тоске и унынии?

Так, в очередной раз пришлось сообразить и дать себе же хорошенько по носу, чтоб не умствовал лишка и оставался там, куда сам себя засунул, а люди вот перед тобою, радовались и веселились, утверждая Жизнь свою, данную им Богом!..
Но ведь и мне так не хватало на хуторе нашем лесном вечерних молодёжных хороводов на полянке у озера!.. Так не хватало детского лепета и смеха!.. Так не хватало хозяйки в таком же сарафане, орудующей у русской печи ранним утром!..
Неужели я, всё-таки, изрядно приопоздал родиться и бессмысленно было мечтать о том, что было во времена Наташи Ростовой, без всех этих технократических излишеств и преображения Прирды?..

Однако, смотрел я на своих друзей Богатыря и Другиню, как они нежно поглядывали друг на друга, держались за руки, играли на инструментах и пели, и в моей душе накатывало волной такое тепло Радости за них, что приходилось срочно отвлекаться, чтобы не расплакаться и удержать Сердце в груди своей…
Никогда Другиня не смотрела на меня так, как на мужа своего Богатыря, разодетого в красиво вышитую косоворотку… Она смотрела на меня, как сестра или как мать… Ну-у иногда и как повзрослевшая дочь, быть может, но я знал, что она меня любила искренне и нежно, как брата своего непутёвого, и мне больше ничего от неё не нужно было!..

Я не завидовал Счастью друзей и тем более не испытывал никаких ревнивых чувств в душе своей, а готов был вцепиться в глотку каждому, кто посягнёт на их Любовь друг к другу, ибо они для меня были ДУХОВНЫЕ, а потому и более родные брат с сестрой, чем мои родные по плоти и крови!..
И когда мы, наконец-то, остались втроём уже глубокой ночью, и Другиня, убрав всё и перемыв посуду, присела к нам с Богатырём, завязался давно ожидавшийся разговор о том, что нас, как всегда при встрече, больше всего интересовало и волновало, и кое-что ещё…

… Но оказалось, что разговор ожидал меня более интересный и неожиданный…
Мне и в голову не приходило, что вокруг моей косолапой персоны закрутились некоторые события, о которых и поведал Богатырь.
Сперва он рассказал, что не прекращал своих Медитаций, хотя этим заниматься в городе и сложнее, но качественно они почему-то стали иными, к его величайшему изумлению… Быть может потому, что чувствовал себя под сильным, если так можно сказать, впечатлением от того, что ему пришлось прочесть в моих записях, что каким-то странным образом ему казалось очень близким по переживаниям, хотя сам и не мог похвастать какими-то личными достижениями в созерцании некой иной Жизни…

К тому же, и он и его жена, как они оба считали, встретились не просто так, и врождённая способность к созерцанию Другини с рассказами о том, к чему он так стремился, что жаждал пощупать своим Опытом, а также её толерантное отношение к христианству с одной стороны и полное восприятие Учения Христа вне религиозных рамок, возымели действие на него столь мощное, что уже постоянно чувствовал себя, словно с крыльями и даже парящим в воздухе, пусть и не телом своим огромным…
Как семейный человек, устроившись зарабатывать необходимые денежные средства кочегаром в котельную, Богатырь, по его смешным рассказам, и там не мог избавиться от мыслей о потустороннем, каждую свободную минуту в тетрадку записывая по памяти из моей зелённой папки обо всём том, что, к величайшему его сожалению, я сжёг не моргнув глазом.

Мне, конечно, понравилось, что Богатырь напрочь лишён был амбиций, и ему в голову не приходило, что со своим светским образованием зарабатывал не ахти как, да к тому же на не престижной работе, а Другиня оказалась настолько мудрой женщиной, чтоб довольствоваться тем, что Бог послал, не обращая внимания на мнения, моду, всевозможные поветрия людских глупостей…
Действительно, редко приходилось встречать столь скромных в своих потребностях, столь увлечённых в своих стремлениях и к тому же весёлых людей, гармонично соответствовавших другу другу!..
Я искренне радовался нашему ночному общению и благодарил Бога, что не сбежал раньше времени домой!..

Другиня добавляла к рассказу Богатыря то, что тот пропускал. Она также рассказала, что её медведеподобный, но очень нежный и внимательный муж, однако, мог целыми ночами просидеть за пишущей машинкой и нашлёпал книгу, но не решался просить меня её просмотреть, чтобы я проверил, выявил возможные искажения, чтобы оценил книгу, но не с художественной стороны, а по важности материала и нужности её для читателей.
Честно сказать, мне не хотелось этого делать, почему-то доверяя не только Богатырю, но и его очаровательной жене, её интуиции. Как-то чувствовал я, что он сам способен оценивать важность своего писательского труда и только дело времени, когда он сам станет способным к созерцанию того, о чём писал, но что скрыто и для большинства людей. А пока в этом помогал ему предначертанный Судьбою «телевизор» ― Другиня, роль невидимой антенной для которой всё-таки исполнять приходилось не кому-то, а… Вот именно, что мне…
В очередной раз почувствовал я, как всё в этом Мире взаимосвязано!..
А какова будет дальнейшая судьба книги меня меньше всего интересовало.

Как мне стало известно по рассказу Другини, Богатырь, в отличие от меня, человек был общительный и притягивал к себе внимание людей, у него был обширный круг друзей и знакомых, с которыми он созванивался, переписывался, встречался, общался… Мне бы на это духу не хватило и, скорее всего, терпимости… Всё же мы были разные люди по восприятию окружавшего нас Мира и, наверное, по Предначертанности от Бога…
Но друг мой, видимо, ещё не в состоянии был понять моей замкнутости, хотя любил я Жизнь всем Сердцем, но по своему, быть может, более внутренне, глубинно, Суть её саму, Причину её, чем внешнее следствие, как отражение, хотя и ликовал, глядя на Красоту форм девственной Природы!..

Но я знал также и другие, многомерные формы Жизни не менее проявленной для восприятия, чем трёхмерное Пространство!.. И я тосковал по той Жизни, ощущая себя на Земле всё больше и больше узником, временным, отбывавшим срок, который однажды истечёт и тогда… тогда!..

Да, конечно, не повезло мне с женщиной, думал я, с нежностью глядя на своих счастливых друзей, сидевших напротив меня на диване, тесно прижавшихся друг к другу, словно боясь даже на секундочку оторваться от своей половинки… Они не стеснялись своих прекрасных Чувств между мужчиной и женщиной, чувствуя во мне одобрение и, мне так показалось, даже некоторую сопричастность мою к их Счастью…
Скорее всего, так оно и было, судя по невидимой глазами Пирамиде нашего Духовного Единства и Родства…

Переполненный и движимый сильными и тёплыми до осязания Благородными Чувствами, я вытащил из кармана свою ста-а-аренькую «губнушку», продул её, вытряхнул о колено и тихо-о-онько заиграл свою любимую «Yesterda-а-аy»…
…Ух-х, до чего же я млел от звуков губной гармошки-и-и!.. Когда-то, ещё в раннем детстве приобретя в размен первую свою «губнушку», я не мог даже представить себе, что она будет всю жизнь сопровождать меня… Когда однажды по телевизору увидел и услышал, как в каком-то итальянском городе в парке играл аж целый оркестр губных гармошек разного калибра и тональностей, я был до такой степени поражён гармоничным звуком мелодии, создаваемым увлечёнными этим инструментом музыкантами, что, быть может, впервые в жизни испытал состояние неосознанного экстаза восприятием Музыки Сфер, который лишь в далёком будущем превратился потом в состояние созерцания многомерности удивительно звучащего в моём Сердце Беспредельного Бытия!..
И разве возможно сие восприятие Беспредельности Жизни передать словами?..

Видимо, и чувствительной ко мне Другине передалось моё Внутреннее возбуждение, ибо, играя с закрытыми глазами, я вдруг услышал, как она быстро подстроила струны гитары своей под звучание моей гармошки и стала аккомпанировать этой вечной песне знаменитых «The Beetls»!..
Мы несколько раз не останавливаясь повторили игру этой мелодии под лёгкий аккомпанемент Богатыря пальцами по столу, и, скажу я вам, чуть окончательно не растаял и не растворился в небытие прекрасных звуков в Единой Музыке Сфер всего Мироздания-я-я!!!..
Да, да, да-а-а… Именно ради таких моментов Восторга стоит жить хоть в аду, а на Земле и подавно!..

Вот это был сюрприз!..
Музыка в ту ночь давнюю не только нас облагораживала, но и соединила навеки где-то Высоко-высоко в Свете Белом-пребело-о-ом, куда не в состоянии дотянуться никакая корыстная мыслишка недоразвитого ещё Человечества, в подавляющем большинстве своём не ведающего дальше своего пусть и длинного, но столь круто загнутого вниз носа, уткнутого в болото суеты, жажды барахла и визга в противостоянии друг другу в погоне за материальным хламом, престижем, властью, славой и всем тем тарарамом, название чему ― простое «тьфу»!..

Когда, наконец, я выдохся и в комнате воцарилась тишина, мы долго сидели в молчании, каждый со своими глубокими мыслями, а потом я вспомнил, что гостю рады дважды, когда он появляется и исчезает… Да и хотелось дольше сохранить Чувство Восторга в Сердце своём, идя по тропинке лесной под полнолунным фонарём, потому, не взирая на уговоры ещё побыть, решительно направился к двери…
Но друзья мои оставили за собой право проводить меня до края деревни, и Богатырь успел всё-таки испросить у меня разрешения кое с кем из своих многочисленных друзей заглянуть при случае на хутор ко мне для беседы…
Я согласился, конечно же, почему бы и нет…